Солнце Эльгомайзы

После игры команда отчего-то не спешила расставаться, хотя пляж длиной в несколько километров позволял им это сделать. Космолётчики, вернувшиеся со звёзд интровертами и ни с кем не желающие общаться, испытывали смутное чувство, которое мешало им разойтись. Вечером «интроверты» собирались за столиком кафе и в сотый раз рассказывали о своих квест-приключениях, перебивая друг друга, обвиняя во вранье и возмущённо тыкая в бок локтями… Они становились такими лишь на какое-то время (в клинике оно называлось «время икс»). А потом расходились, пожимая плечами и удивляясь.

«Что на тебя нашло? Зачем тебе эти люди, эти глупые игры…» – возмущался разум. А нечто незнакомое, поселившееся в сознании, со смехом возражало: «Да иди ты лесом. Классно ведь получилось, маршрут прошли за полтора часа, все рекорды побили. Прикинь, у нас получилось!» – «Да что там прикидывать? Что у вас получилось-то? В детские игры играете, тратите попусту драгоценное время» – «Да заткнись ты. Не понимаешь, так сиди и молчи. А мы завтра в карстовые пещеры рванём, в том же составе, там, говорят, вагонетки разгоняются как сумасшедшие и на виражах мозги вышибает! Так что готовься» – невозмутимо парировало «нечто».

Разум замолкал и надолго задумывался… Может, попробовать? С ним никогда так не поступали, в смысле, не вышибали мозги. Так может, попробовать, как оно там, в вагонетке?

Сидя у самой воды, человек наблюдал, как солнце медленно опускается в океан и кажется, шипит, касаясь огненным краем прохладной воды. Человек улыбался своим мыслям, отчетливо понимая, что с ним творится что-то странное, словно их двое в одном теле, и этот второй нравится ему всё больше…

С каждым проведённым в клинике днём продолжительность «времени икс» увеличивалась. Браслет на руке, помимо оповещения владельца о начале прохождения лечебных процедур, записывал биотоки мозга и фиксировал эмоциональные изменения. Информация вносилась в медкарту, на основании которой корректировалось лечение. И химический состав крови изменялся, вырабатывая те самые эндорфины, гормоны радости, которые всё-таки существовали, и Волокушин об этом знал.

Сказка на ночь

К удивлению Балабанова, у экипажа «Сайпана» сотавалась масса свободного времени – после исполнения многочисленных обязанностей, каждодневного потения в тренажёрном зале и копания в оранжерейном грунте (гидропонику неутомимый Волокушин заменил обыкновенной земной землёй, удобряемой коровьим навозом, который обнаружился в четырёх контейнерах с маркировкой «Особо ценный груз». Чувство юмора мультимиллиардера удивляло, а фантазия была столь же безгранична, как и его самоуправство с «Flying Star». Кто же ещё додумается устроить на корабле класса экстра-универсал бильярдную и бассейн?

«Не сильно занятый», по определению капитана, экипаж проводил свободное время в кают-бильярдной, кают-кафе или кинозале. Любители погреться на солнышке валялись в расставленных вдоль бассейна шезлонгах, время от времени ныряя в прохладную воду.

Имитация земных суток на «Сайпане» была доведена до совершенства: потолочные лампы, солнечно-жаркие «днём», «к вечеру» постепенно теряли яркость, и в отсеках становилось ощутимо прохладно. С наступлением «вечера» народ стекался в кают-гостиную, где горел «камин», а за стёклами «окон» загорались звёзды – совсем как настоящие.

Впрочем, «у камина» собирались вовсе не из-за звёзд. Космомеханик Рабинович, неисправимый враль с дипломом Литинститута, на корабле имевший дело с механизмами, приборами и схемами (с которыми, как известно, не поговоришь), нашёл аудиторию, которой позавидовали бы гарвардские и йельские профессора. Чувство суеверного ужаса от Сёминых рассказов пробирало в разы сильнее, чем фильмы категории «У», которыми Волокушин снабдил фильмотеку «Сайпана», вот спросить бы у него, какого чёрта он это сделал, развлекуха ещё та…

Вечера экипаж традиционно проводил в кают-гостиной. Фильмотека была забыта. Одно дело – смотреть фильм, развалясь в кресле-вертушке панорамного кинозала и хрустя попкорном, и совсем другое – участвовать в этом кошмаре лично.

– Есть звёзды, предвещающие беды, – вдохновенно вещал Рабинович. – Если верить Птолемею, Проциону присуща сильная активность, вплоть до насилия, неожиданные удачи в результате собственных усилий, и в конечном итоге такие же внезапные неудачи. Несчастья угрожают со стороны жидкостей, газов или укусов собак. Процион переводится с греческого «раньше Пса», потому что восходит незадолго до восхода созвездия Пса. Арабы дали звезде имя Аш-ши ра ал гумайса. Эльгомайза. Сириус, проливающий слезы.

Теперь складываем. И получаем: Процион – предвестник Пса, Эльгомайза – Сириус, проливающий слёзы. И находится он на задних лапах Малого Пса. То есть, Пёс готов к прыжку…