Солнце и смерть. Диалогические исследования

П. С.: Я чувствую себя среди этих авторов в прекрасном обществе – и того и другого я цитировал в «Глобусах». Наряду с ними, конечно, нужно упомянуть также Вирильо

[199] и других, которые исследуют изменившееся пространственное отношение у современных людей. Различие между их попытками и моей объясняется тем, что в моих исследованиях все же преобладает философия. Ведь нет никакой философской этнологии – да, пожалуй, и не может быть, – но если бы она все же была, она должна была бы мыслить этнические образования или communities

и другие реально обладающие жизненными мирами группы, исходя из поэтики собирающего воедино пространства. В общем и целом можно было бы принять следующий тезис: чем слабее в социальных группах связь со временем, то есть самообоснование, исходящее из общего прошлого, из генеалогических мифов, из национальных первосцен, – тем важнее становится конструкция синхронного <современного> символического пространства. Я думаю, правда, что связь между реальным этническим и виртуализацией в искусственно сконструированном с помощью СМИ этносом никогда не может прерваться полностью, потому что в противном случае исчезнет поле напряжения между историческим преданием и искусственым смешением людей, то есть между историческим и синхронным <современным>.

Г. – Ю. Х.: Как Вы завершите свою трилогию о сферах? Нет ли у Вас намерения еще раз коснуться вопросов о современных возможностях бытия-внутри?

П. С.: Мой план таков. Вы увидите, чтó из этого плана можно реализовать. Основных идей тома «Пены» мы уже не раз касались ранее – в той или иной связи: я переворачиваю отношения между воздухом и землей. Мне важно показать, что парение-в-воздухе – нечто вроде первичного отношения, а твердое стояние на земле, надежная опора на почву – вторичное состояние, отклонение от изначального. Можно было бы назвать это извращением фундаментирования, которое было типичным для прежних высоких культур. Я тем самым принимаю ту идею, которая дискутировалась недавно в теории науки под названием «де-фундирование». Если центральная языковая игра философствования, а позднее – и языковые игры наук заключались в том, что называлось обоснованием, то для современной эпистемологии скорее типично противоположное движение – своего рода лишение оснований, разрушение основ, подрыв фундамента. Это связано с тем, что эпистемология внутренне двигалась по следам, которые проложила мысль первой философии, догоняя ее, наверстывая отставание. А между тем серьезнейшие представители науки уверяют, что наши «последние основы» в конечном счете висят в воздухе. Под каждой надежной основой сегодня видят разверзающуюся пропасть. Классическая метафизика имела свое оптимальное влияние в те времена, когда центр тяжести человека переместился. Тогда стремились любой ценой поставить дома и теоретические тезисы на так называемую солидную основу. Однако эти поиски наисолиднейшей основы не увенчались успехом. Процесс поисков обоснования остановился на половине пути.

Сегодня становится очевидным, что отношение между основой и тем, что на ней стоит, следует перевернуть. Нам надо не обосновывать, а придавать формы, создавать натяжные канатные системы и подвешивать их в воздухе, заставляя в нем парить. Сгущения – концентрирования заменяют обоснования. Надо, скорее, показать, что все культуры парят в воздухе и не надо понимать их, исходя из их так называемых основ. Культуры – это системы, принадлежащие атмосфере. Для этих воздушных образований решающее значение имеют символические процессы и настроения. Их первичным продуктом было установление в обществе климата, который первичнее даже производства продуктов питания. Атмосферная, воздушная конституция культуры – это и есть, собственно, «фундаментальное», «основное» в ней; разумеется, выражение это абсурдно и уместно только в той мере, в какой оно служит для обозначения первичного, определяющего всё, изначального.

Я хочу искать основу в будущем над почвой, над землей, в климатическом априори культуры, в разделенном на части воздухе, в социальном просвете. Я утверждаю, что первая совместная деятельность людей – это не охота, не секс, не взращивание детей и уж совсем не земледелие, скотоводство, промышленность, а обеспечение резонанса между теми, кто ведет совместную жизнь. Для сегодняшних культур стало вопросом выживания – как они смогут воспроизвести себя в качестве атмосферных сообществ – сообществ с общей атмосферой. Даже физические атмосферы перешли на ту стадию своего существования, на которой они создаются технически. Будущее станет эпохой климатосоздающей техники – и, тем самым, совершенно технической эпохой. Люди будут все больше и больше понимать, что общества с самой их основы созданы искусственно. Воздух, которым мы дышим по одиночке и все вместе, уже не может считаться само собой разумеющимся условием, которое дано априори. Все нужно будет производить технически – как атмосферу в метафорическом смысле, так и атмосферу физическую. Политика станет разделом технологии создания климата.