Солнце и смерть. Диалогические исследования

Совершенно иначе обстоит дело, если смотреть на него под историческим углом: в книге «Глобусы» я показываю, что и классическая космология, или космо-онтология, тоже была лишь гигантским распространением вширь идеи своего собственного пространства или, как мы уже сказали раньше, всемерным растягиванием «пуповинной» картины мира[260]. Старая космология, следовательно, есть в основе своей метафора иммунной системы, надувание <как пузыря> символической сферы и сферы жизненного мира, экстраполяция <малого> домашнего на большое и на величайшее. Здесь оставался в силе священный альянс между теологией и космологией, здесь выражение самого себя было неотрывно от описания мира: собственные боги, естественно, должны были в этих системах выступать также и принципами <всего> универсума. Именно с таким образом мышления и порвала эпоха модерна, чтобы открыть свободный путь для своих операциональных революций. Поэтому теологи современности – неважно, иудейские, протестантские или католические – стали столь робкими при обсуждении космологических проблем, вплоть до полного воздержания от высказываний о природе. Они интерпретируют еще только бога коммуникаций. Если судить об этом с точки зрения традиции, то это – наполовину атеизм, это означает держаться за бога, которому ничего не приходит на ум в связи с современностью.

О взрывах и сдавливаниях[261]

Г. – Ю. Х.:

Возможно, на другой плоскости сюрреально-символическое и космологическое не так отделены друг от друга. Я уже упомянул современные представления <физиков> о самоэнергетизирующемся космосе или об универсуме как безграничном море волн, в котором плавают материальные айсберги, благодаря появлению которых мы можем воспринимать недоступный для нас «океан». В соответствии с формулировкой Гопи Кришны[262] и Эрвина Ласло, эти айсберги материи являют собой трасформированные формы проявления той же самой «воды». «Энергии видимого мира возникают из первоэнергии, которая обладает своим креативным потенциалом».

Я хотел бы от мира представлений, который вертится вокруг моря, бессознательного и языка, вернуться к обсуждению более позднего момента времени. Прежде всего мне представляется важным обсудить экологический аспект нашего способа обращения с природой – аспект, который касается центрального вопроса экологии будущего.

Я ставлю вопрос: не перепутаны ли с самого начала полюса западной технологии, поскольку она в своем динамическом центре представляет собой технику, основанную на эксплозии, на взрыве (Explosion), на сжигании и внезапном уничтожении – в полную противоположность энергетике природы, которая использует скорее имплозию (Implosion), разрушение внешним воздействием или постепенную «разборку»? Разве нельзя сказать, что при гниении и тлении происходит имплозивная редукция?

Есть примеры происходящего имплозивно, которые я считаю впечатляющими. Виктор Шаубергер[263] упоминает о поведении форели, которая может прыгать на несколько метров в высоту, преодолевая небывалую мощь водопада. Вот объяснение: закручивающаяся в свободном падении вода, то есть движение имплозивного типа, создает в своем водовороте подсос в противоположном направлении. Форель ищет этот подсос, кружит вокруг него, все сужая и сужая круги, – и его сила возносит ее.

Если понимать природные потоки воды как парадигмы <как ключевые образы-метафоры, позволяющие продвинуться в познании сути вещей>, то они дадут нам возможность постичь множество спонтанных формообразований, аналогичных тем, которые Вы описывали, говоря о создаваемых людьми сферах и пузырях. Принцип образования пространства посредством спонтанной ротации, самопроизвольного вращения наблюдается у свободно текущей воды точно так же, как в вихрях воздуха, во время смерчей и в космических «спиралевидных туманностях».