Солнце над Бабатагом

— Ну, а разве, я другого мнения? — заговорил он, улыбаясьч;— Мне просто хотелось узнать вашу точку зрения… Так вот, товарищи, — продолжал он, — в предстоящем завтра бою нас будет поддерживать крупный отряд местных жителей. Надо проявить себя с хорошей стороны. Показать локайцам, кто такие буденновцы. Туркестанскую бригаду они уже видели в бою и, как известно, очень уважают ее. Так что смотрите, друзья, не посрамите знамени. А теперь спать, спать, уже первый час…

Вихров покурил, прилег подле Седова и почти сразу крепко заснул…

Его разбудил крик петуха. Светало. Вокруг, поеживаясь от холода, поднимались бойцы. «Петух? — подумал Вихров. — Откуда он взялся?»

Петушиный крик повторился. Потом отчаянно закудахтала курица.

На сонных лицах бойцов появились улыбки. Стоявший на скале человек с торчащими из-под фуражки рыжими волосами с самым серьезным видом пел петухом и кудахтал, как бы приветствуя восход.

И вот уже хохотал весь бивак. Заливались смехом, хлопая себя по коленкам, и джигиты-локайцы.

— Ай да Фирсов! Вот весельчак! — смеялся Кудряшов. — Нет, верно, молодец! Ишь, как насмешил!..

Вскоре отряд снялся с бивака и направился к Сурханской долине.

С вершины Хазрет-Бобо открывалась широкая горная панорама. Всюду виднелись пропасти, щели, овраги и оползни. Все это, постепенно понижаясь, уходило вдаль к горизонту, теряясь в солнечной дымке.

Спустившись с перевала, отряд двинулся широким оврагом.

Лихарев ехал задумавшись. Он старался разгадать, что заставило Ибрагим-бека спуститься в долину, где красноармейцы, привыкшие к конным атакам, неизменно били его. Лихарев не знал, что бек получил сильные подкрепления от эмира бухарского, и теперь, имея большое превосходство в силах, по совету своего советника Шоу-саиба, решил разбить красных в конном бою. Лихарев не знал также и того, что как раз в эту минуту две пары глаз зорко следили за ним с вершины дальней горы.

— Это комбриг Лихарев, — сказал Доктенек.

— Вы в этом твердо уверены, Томас? Не ошиблись ли вы? — насмешливо спросил Шоу-саиб.

— Как же я могу ошибиться, когда я прекрасно знаю его! — вспылил Доктенек.

— Да, да, вы все прекрасно знаете, сэр. Однако ничего путного так и не узнали, — ворчливо заметил Шоу-саиб. — Вторично свидетельствую, что шеф очень недоволен вашей работой, так же как и я. Вы плохой разведчик, Томас!

Доктенек мрачно взглянул на Шоу-саиба.

— Интересно знать, сэр, что бы вы сделали, находясь на моем месте? — заговорил он, багровея. — В продолжение года я был скован в своих действиях по рукам и ногам.

— Надо уметь работать, — произнес с досадой Шоу-саиб. — А вы, судя по вашим рассказам, сами все напортили. Ну, отложим этот разговор. Смотрите, Томас, кто это с ними?

— Кого вы имеете в виду?

— А вон, в конце колонны.

— Это местное население, — посмотрев в бинокль, сказал Доктенек.

На сухом с крупной челюстью лице Шоу-саиба появилось недоверчивое выражение.

— Вы шутите, Томас?

— Я вообще не умею шутить.

Шоу-саиб, поджав губы, смотрел на колонну. Его взгляд задержался на всаднике с черной бородой.

— Ну, если это действительно так, то нам здесь вообще больше нечего делать, — заговорил он, помолчав. — Ибрагим-бек слишком дорого обходится нам. Да, нам здесь больше нечего делать.

— Я уже давно думал об этом, — сказал Доктенек.

— Хотя постойте, Томас. Сегодняшний бой решит все. Если Ибрагим-бек одержит победу — а он может и должен ее одержать, — тогда его положение резко изменится. Едемте к нему. Надо воодушевить его перед боем.

Они спустились с возвышенности, сели на лошадей и в сопровождении конвоя поскакали к кишлаку Юхары-Кокайты.

Было около двенадцати часов дня, когда отряд Лихарева вышел из предгорий Бабатага и стал приближаться к Сурхану. Впереди на несколько верст раскинулась горячая степь. Тяжелый зной дрожал над холмами. Раскаленное солнце беспощадно палило с синего без облачка неба. Все вокруг, подавленное тяжкой духотой, словно замерло и притаилось: ветер утих, смолкли кузнечики, только конский топот катился по иссохшей земле.

— Жарко, — сказал Кузьмич, утирая усы. — Василий Прокопыч, — обратился он к Климову, — глядите, кто это там поскакал? У меня глаза слабые, факт.

Трубач посмотрел. Два всадника — один на серой, другой на рыжей лошади — поднимались галопом на холм. Передний, в котором Климов сразу же узнал Лихарева, остановил Давлят-Кока, слез с него и, согнув, локти, стал смотреть в бинокль в сторону кишлака Юхары-Кокайты. Там шла колонна, окутанная пылью и казавшаяся бесконечной. Воздух дрожал от нестройного гула.

— Федор Кузьмич, слышите, барабанят? — спросил Климов вполголоса.

— Слышу. Чтоб так черти по ним барабанили, — мрачно ответил лекпом.

Отряд остановился. По рядам на разные голоса что-то передавали.

Седов прислушался.

— Тебя к командиру полка, — сказал он Вихрову. Но Вихров уже сам понял, что его вызывают. Он подобрал поводья и, толкнув лошадь в галоп, поскакал к Кудряшову.

Вскоре он возвратился с сообщением, что эскадрон назначен в резерв.

С опушки тополевой рощи, где, спешившись, расположился в резерве второй эскадрон, была видна почти вся долина.