Солнце над Бабатагом

— Я слышал, что лет пять тому назад тут была создана комиссия по установлению памятников павшим бойцам. Видели вы эти памятники?

— Нет, не видал,— откровенно признался Тимур.

— Ну вот,— подхватил Вихров.— Следовательно, не одни писатели виноваты... Однако где это мы проезжаем?

— Сурханская долина.

— Как? Уже?— удивился Вихров.

— Да. Часа через четыре будем в Денау. Мне там выходить. Пойду спать, товарищ майор. А вы как? Надо бы и вам отдохнуть.

— Ничего. Я еще посмотрю... Да, чтобы не забыть. Я вам дам свой адрес. Может быть, еще придется увидеться.

Вихров дал адрес и остался стоять у окна. Поезд подошел к станции. На платформе говорили и двигались люди. Чей-то голос кричал по-узбекски:

— Э-эй! Пулат-ака! Пулат Бабакалон! Идите сюда! Машина подана!

Вихров оглядывал небольшое здание станции с овальными арками. Кусты боярышника, густые купы деревьев, залитые мягким электрическим светом, узорчатая тень, лежавшая за ажурной решеткой, и уже опустевший перрон — все это придавало станции какой-то сказочный вид.

Вихров хорошо знал о большом строительстве в этом крае, но не предполагал, что железная дорога прошла по местам бывших боев. Поезд давно тронулся, а он все стоял и смотрел. Ему казалось, что там, во мгле, где должны были быть предгорья Бабатага, мелькали тени скачущих всадников и слышался глухой конский топот, сливающийся с частым стуком колес...

Выкурив папиросу, Вихров прошел в купе, прилег, но заснуть сразу не мог. Он представлял себе столицу Таджикистана, которую должен был увидеть сегодня. Но как ни напрягал он воображение, ему мерещилось лишь десятка два покрытых камышом глинобитных лачуг и одинокая чайхана подле тысячелетней чинары. Он видел не новый город, а кишлак Душанбе таким, каким он был пятнадцать лет назад, когда он покидал Восточную Бухару... А Юрчи? Какими стали Юрчи?— думал он.— Надо будет съездить. А потом?.. В Джар-Курган. Только как добраться туда? На машине разве?— соображал он, вспоминая, что кишлак Джар-Курган находился в самом глухом месте Сурханской долины. С этими мыслями он незаметно заснул...

Сильный толчок разбудил его. За открытым окном серели предрассветные сумерки, вместе с ними в вагон врывался пронизанный сырыми испарениями холодный воздух.

Зябко поеживаясь, Вихров надел китель и вышел в коридор.

Светало. В темном небе перебегали зарницы. Переливаясь бледно-голубыми огнями, звезды скатывались к горизонту, и только месяц висел еще над горами.

В стороне Бабатага что-то сверкнуло, и, разорвав мрак, на далекой снежной вершине скользнул малиновый луч. Вихров высунулся в окно. За дальним перевалом, казалось, разгорался пожар. Солнца еще не было видно, и только лучи горели вдоль нижнего края длинного белого облака. Все это — и восход над горами, и сама черневшая под солнцем неровная кайма Бабатага, и какие-то знакомые запахи — уносило его в уже далекое прошлое... И вместе с тем казалось, что только вчера он скакал на своем горячем Гудале по этим самым местам! Как быстро бежит время»,— невольно подумал Вихров.

Поезд делал поворот, тени на земле быстрр сбегали, и перед Вихровым словно раздвигался гигантский занавес, открывая широкий вид на цветущие поля и сады. Навстречу поезду амфитеатром поднимались предгорья.

Прямоугольники садов, в некоторых местах разделенные небольшими дувалами, занимали почти всю площадь до железной дороги. Фруктовые деревья были в полном цвету и казались издали сплошь усеянными белыми, бледно-розовыми, желтоватыми и пунцовыми бабочками.

Алые маки, белые ирисы, лиловые цветы люцерны, розовые мальвы пестрели среди ярко-зеленой травы. А влево, у подножья Байсунских гор, виднелись гранатовые рощи. Солнце пробивалось меж стволами деревьев, роняя на землю широкие золотистые полосы, исчерченные сиреневой тенью.

Теперь Вихров видел, что за эти годы пустыня превратилась в цветущую долину.

— Все любуетесь, товарищ майор?— спросил старик археолог. Он остановился подле Вихрова с перекинутым через плечо полотенцем.

— Никак не пойму, где мы проезжаем.

— А вон там, влево, осталась бывшая Долина Смерти,— показал рукой археолог.— Вот Мершаде. А вправо Денау.

— Тут был кишлак прокаженных Махау,— вспомнил Вихров.

— Его давно сожгли.

В окно хлынул густой запах герани. Вместе с ним навстречу поезду надвигалось большое поле, покрытое ярко-красными розами.

— А это что?— поинтересовался Вихров.

— Эфироносные плантации... Здесь, знаете, расположена зональная станция сухих субтропиков.- Собираются эвкалипты разводить... А вон сахарный тростник...

Позади них послышался шорох.

Вихров оглянулся и увидел Тимура с чемоданом в руке.

— Товарищ майор, разрешите пожелать вам счастливого пути.

— До свидания, Тимур,— попрощался Вихров.— Будете в Москве — буду рад вам. Заходите.— Он дружески пожал руку молодому пилоту.

Поезд медленно подошел к станции.