Солнце над школой

— Юрка, ты настоящий товарищ… Ну, понимаешь, не могу я говорить. Слово дал! Понимаешь?

Шура очень переживал и злился. Я вспомнил, как он первый пришел ко мне на помощь, и решил, что будет просто нечестно отталкивать товарища. Мало ли что бывает в жизни, а дружбу нужно беречь. Ведь Шура не девчонка…

— А кого же арестовали? — спросил я.

Но Нецветайло не сразу повернешь. Он сначала ответил Юре:

— Вот на днях все станет ясным… Тогда, конечно… тогда я сам первый скажу… И ты, Олег, не думай… Мы с Алькой просто так…

Ну, лучше б он меня ударил, чем сказать такое! Я уже хотел уйти, но до Шуры наконец дошел и мой вопрос, и он объяснил:

— Говорят, Гриня какого-то арестовали… Это не тот, что на тебя тогда лез? (Я кивнул.) А фамилию второго я не знаю.

— Постой, постой, это, значит, чесныковские дружки! — оживился Грабин. — А он как себя чувствует?

Юрка сразу же бросился в класс, пробежал по коридору, заглянул в столовую, но Петренко нигде не нашел и так нам и доложил.

«Странно…» — подумал я.

Но еще удивительней было то, что Чеснык не пришел и на другие уроки. А ведь последнее время он ни разу не сматывался с занятий и даже начал хорошо учиться. Может быть, и его забрали…

Мы обсудили этот вопрос и поняли, что раз и мы связывались с Чесныком, то и нам может не поздоровиться.

— Вот же невезение! — почесал затылок Нецветайло. — А тут и собрание это…

Весь следующий день мы на каждой переменке обсуждали свои дела. Я умудрился получить двойку по литературе, потому что не учил уроков. Это сразу стало известно Елене Ивановне.

На своем уроке она мне сказала:

— Ты хоть бы перед собранием позанимался как следует…

Наша троица переглянулась и поняла — дело оборачивается плохо. На переменке ко мне подошла почему-то сияющая Аля и таким мягким, подлизывающимся голоском спросила:

— У тебя нет чего-нибудь почитать?

Я даже глаза вылупил: с каких это пор Лунища стала увлекаться литературой? И тут сразу понял — она нарочно решила подкусить меня за двойку по литературе. Такое зло меня взяло на нее, что и сказать нельзя… А ведь я сначала даже обрадовался, когда она подошла. Я, конечно, ничего ей не ответил и гордо отошел. Алька вздохнула, но тоже промолчала.

На следующей перемене мы втроем опять посовещались и договорились ждать решения своей судьбы прямо в школе.

— Потому что знаешь родителей… — сказал Юра Грабин. — Если кругом много людей, они ругать не станут. И по дороге из школы не будут. А пока домой дойдут — поостынут. Достанется уже не так.

Чтобы не попадаться на глаза родителям, мы послонялись по школьному двору и как-то незаметно подошли к ярко освещенной слесарной мастерской.

— Давай зайдем в сени, — предложил Юрка.

Мы постояли в сенях, повздыхали, а потом нас потянуло в мастерскую.

В передней, маленькой комнатке, мы наткнулись на Петра Семеновича.

— А-а, артель «Напрасный труд»! — насмешливо протянул он.

Из-за раскрытых инструментальных шкафов послышался сдержанный смех. Мы молчали, смущенно переступая с ноги на ногу.

Петр Семенович улыбнулся:

— Новый заказ получили?

— Петр Семенович! — воскликнул Юра. — А разве вы не помогли бы товарищу, если бы он попал в беду?

— М-м… Помог бы, конечно.

— Ну вот. И мы тоже просто помогли товарищу. Мы, конечно, виноваты. Но ведь мы же не для себя делали.

— Как это — не для себя? — удивился Петр Семенович.

— Очень просто, — ответил Юрка и коротко рассказал, как было дело.

Инструктор слегка смутился и погладил лысину.

— Ну, а сейчас зачем пришли?

— Да просто так. Нравится нам тут! — смело и даже вызывающе ответил Грабин.

— Гм-м… «Нравится»! Толкаться или работать?

— Работать!

— На себя? Или, может быть, товарища нужно выручить?

— Знаете что, Петр Семенович, — обиделся Нецветайло, — раз вы так говорите, мы можем уйти… Пошли, ребята!

Петр Семенович рассердился:

— Смотри, какие обидчивые! Когда они натворили дел, я не обижался, а тут им слова не скажи! Ну и идите тогда, раз не умеете отвечать за свои поступки!

— Мы-то умеем… — начал было Шура, но Грабин перебил его:

— Подожди!.. Петр Семенович, зачем вспоминать старое? Вы лучше проверьте нас. Давайте какую хотите работу, и мы сделаем… Верно, ребята?

Мы с Шуркой кивнули головой.

— Вот… Просто нам нравится слесарное дело — мы и приходим. Вы думаете, если бы оно не нравилось нам, мы бы делали пластинки?

Петр Семенович внимательно и слегка недоумевающе осматривал нас, потом махнул рукой и весело улыбнулся:

— Ну ладно, хлопцы, проверю, какие вы помощники! Мне вот нужно инструментальные марки сделать. Такая работа подходит?

— Пожалуйста! — весело ответил Юрка и стал раздеваться.

За ним начали стягивать свои пальто и мы. Инструктор принес молотки, связку алюминиевых кружочков и клейма с цифрами.

— Будете набивать номера — от сорока до ста. Сейчас я вам покажу, как это делается. — Он двинулся было в большую комнату мастерской, но потом остановился и сказал мне: — А ты, Громов, иди-ка помогай разбирать и чистить инструмент. Вон там, за шкафами.

Конечно, мне не очень понравилось это предложение, но, раз Юра за всех уже высказался, делать нечего. Я пошел за шкафы.

Там на корточках сидела Аля Петрова и улыбалась.