Солнце в крови. Том первый

Разумеется, не обошлось и без счастливого стечения обстоятельств. Снижение цен на нефть, падение курса доллара, ирано-иракская война — все это вполне может считаться исторической удачей кабинета Переса. С другой стороны, в короткое время правления Переса администрация Белого дома проявляла удивительное равнодушие к ближневосточным проблемам. Ну что бы стоило Рейгану выступить с мирной инициативой в тот период, а не позднее, когда в кресле премьер-министра уже сидел угрюмый старый человек, вцепившийся мертвой хваткой в уже отжившую доктрину.

Как бы то ни было, за два года Перес сумел показать, на что способен, хоть многим он и напоминал кролика из «Алисы в стране чудес», ибо всегда спешил на какую-то очень важную встречу. Судьба не позволила ему руководить страной четыре года, но он и за два сделал больше, чем его антипод Шамир за все время своего пребывания у власти.

Оказалось, что и этого недостаточно для того, чтобы стать вождем.

* * *

Шимон Перес (Шимон Перский) детство свое провел в польском еврейском местечке Вишнёво, в котором проживало около ста еврейских семей. Все они ждали лишь благоприятного случая для эмиграции в Палестину. Атеистов и отступников от веры в местечке не было. И хотя Перес стал со временем лидером социалистической партии, к Богу он всегда относился с гораздо большим почтением, чем к социалистическим доктринам. Пожалуй, лишь к Бен-Гуриону относился Перес с похожим благоговением — как к старому, суровому и величественному еврейскому Богу.

По субботам Шимон обычно ходил с дедом в синагогу. Он любил деда, веселого сапожника, считавшего, что Господь создал этот мир для радости и веселья.

В ту субботу, войдя в дом, шестилетний Шимон нахмурился. На столе стояло радио, предмет отцовской гордости, большая редкость тогда. Коробка играла, нарушая святость субботы. Шимон, не задумываясь, потянул скатерть. Коробка грохнулась на пол, и наступила тишина. Вошел отец. Он посмотрел на ребенка долгим взглядом и ничего не сказал. Мать молча подмела обломки. Только через полгода смог отец купить новое радио, но оно уже никогда не включалось по субботам.

В девять лет Шимон стал сочинять стихи. Родители бережно собрали их и отправили Бялику[34]. Как гордился отец, когда национальный поэт прислал теплое письмо, в котором отметил безусловную одаренность ребенка. С тех пор литературные амбиции уже не покидали Переса и даже в большей степени, чем политика, болезненно язвили его самолюбие. Сверстники Переса, те самые, которые «лучше ели и пили», вспоминают, что будущий лидер был ребенком хилым, пресным, не выносившим «игрищ и забав», предпочитавшим проводить время за чтением занимательных историй. И дети реагировали на эту отчужденность единственно доступным им способом — Шимона поколачивали. Это было развлечение не только приятное, но и безопасное, ибо он никогда не давал сдачи.

— Почему ты позволяешь себя бить? — кричала мать, прикладывая примочки к его синякам.

— Мама, — отвечал Шимон, — я им ничего не сделал. Почему они не любят меня?

Риторический этот вопрос не терял с годами своей актуальности.

* * *

Первым в Палестину прибыл отец. Он много и тяжело работал, и когда почувствовал, что твердо стоит на ногах, вызвал к себе жену и детей. Весной 1933 года мать с детьми присоединилась к главе семьи.

Шимону шел десятый год. Он окончил престижную гимназию Бальфура, потом воспитывался в молодежном поселении Бейт-Шемен, стал активистом молодежного движения. Уже тогда его отличали энергия, целеустремленность и ровный спокойный характер. Без особого труда он стал лидером одной из молодежных организаций. И в детские годы, и в юности единственным другом Шимона оставался брат Гершон. Но, в отличие от Шимона, Гершон был начисто лишен честолюбивых амбиций. Шимон мечтал о славе, а Гершон — о богатстве. В дальнейшем пути братьев разошлись. Один стал профессиональным политиком, а второй — подрядчиком-миллионером.

Правда, Перес еще долго связывал свои надежды на нетленную славу с литературным творчеством. Время от времени в печати появлялись его стихи, статьи и проза. Особым успехом пользовалась серия репортажей «Из дневника женщины», публиковавшихся под женским псевдонимом. Критики не преминули отметить, что наконец-то в ивритской литературе зазвучал сильный и чистый женский голос. И все же литературные опыты Переса так и не вышли за рамки ученичества. Детские стихи, одобренные самим Бяликом, и юношеские репортажи, в которых он говорит от имени женщины, так и остались его лучшими достижениями на этом поприще.

Книги же Переса, несмотря на некоторые любопытные идеи, водянисты, дидактичны, лишены своеобразия и душевной значительности. То же самое можно сказать о его ораторских способностях. Один из его друзей отметил не без иронии:

— У Шимона сначала появляются слова, потом предложения, и лишь в самом конце мысли.

Перес не обиделся.

— По-моему, — сказал он, — это предпочтительнее, чем быть кем-то, кто не имеет ни слов, ни предложений, ни мыслей.