Солнце в крови. Том первый

В юности Пересу протежировал идеолог сионистского рабочего движения Берл Кацнельсон, первым обративший внимание на его способности. Он утверждал, что этого молодого человека ожидает блестящее будущее на любом поприще, за исключением литературы.

Но идолом Переса стал Давид Бен-Гурион. Все восхищало его в этом человеке. Волевая целеустремленность, аналитический ум, темперамент бойца и, самое главное, способность без колебаний принимать судьбоносные решения. Это был вождь его поколения.

— Кто я в сравнении с ним? — думал Перес, и у него опускались руки…

Однажды, в конце 1946 года, Перес должен был отправиться по партийным делам из Тель-Авива в Хайфу. В те времена такая поездка была нелегким делом. На улице Дизенгоф на него внезапно налетел человек, которого он часто встречал у Кацнельсона, литератор и поэт, вечно куда-то несущийся, размахивая длинными, как жерди, руками.

— Шимон, — закричал он, — ты сегодня едешь в Хайфу? Я нашел тебе тремп. Тебя подвезет Бен-Гурион.

Перес похолодел, а его собеседник засмеялся.

«Что я ему скажу? — думал Перес, спеша к условленному месту. — Нет, я буду только слушать. Почти три часа мы проведем вместе. Это ведь целая вечность».

Бен-Гурион промолчал всю дорогу, закрыв глаза, и обняв колени худыми руками. Перес тоже молчал, с почтением глядя на своего кумира, погруженного в размышления. Когда за окном машины уже замаячила Хайфа, Бен-Гурион впервые взглянул на своего попутчика и сказал:

— А знаешь, Троцкий ведь был плохим политиком.

— Почему? — спросил растерявшийся Перес, мысли которого были в ту минуту далеки от Троцкого.

— Ну что это за политика — «ни мира, ни войны»? Это еврейские штучки. Выбирают либо войну со всеми последствиями, либо мир, за который надо платить. Ленин это понимал. Потому вождем русского народа был он, а не Троцкий.

— Вы приехали, молодой человек, — и Бен-Гурион протянул Пересу сухую руку.

«Мог ли я тогда вообразить, — вспоминал впоследствии Перес, — что уже не за горами дни, когда Бен-Гуриону придется принимать решения и о войне, и о мире».

Нельзя не усмотреть иронии судьбы в том, что Перес, любимый ученик Бен-Гуриона, ни в чем не похож на своего учителя. Он был вождем, этот индивидуалист из Сде-Бокера. У него не было соратников. Были лишь последователи, помощники и исполнители.

Перес говорил, что он не в состоянии понять Бен-Гуриона до конца, ибо тот был личностью настолько сложной, настолько гениальной, что все данные ему характеристики опадают с него, как листья с большого дерева.

Пересу удалось подметить противоречие между способностями Бен-Гуриона и его характером. «Он был подлинным интеллектуалом, — писал Перес в автобиографической книге „Иди с людьми“. — Ему не хватало лишь одного интеллектуального качества: способности оставаться нейтральным или, по крайней мере, объективным. Он был не в состоянии выжидать и сразу бросался в омут крайних решений».

По мнению Переса, это объясняется тем, что у Бен-Гуриона была натура бойца. «Он знал, что существуют страшные вещи, но не мог этого вообразить. Не мог заставить себя чего-то бояться. Он знал о существовании неизменных вещей, но не мог смириться с тем, что их нельзя изменить. Он утверждал, что каждое сражение можно выиграть, если бойцы не утратили уверенности в победе. Он учил, что соблюдать правила игры нужно лишь тогда, когда их нельзя заменить другими. И он всегда считал, что перемены важнее постоянства. У него было мужество все брать под сомнение: установившиеся исторические концепции, незыблемые философские учения — все то, что принято считать бесспорными истинами. Агнон как-то сказал о Бен-Гурионе: — Он не боится гоев. — И, подумав, добавил: — И евреев он тоже не боится».

Перес готов обеими руками подписаться под этими словами.

Но в том-то и дело, что ни одна из этих блестящих характеристик не применима к Пересу.

Бен-Гурион — вождь.

Перес — всего лишь лидер.

Бен-Гурион — интуитивный мистик.

Перес — прагматик.

Бен-Гурион работал в одиночку.

Работа Переса это коллективный труд целой группы превосходных специалистов.

Бен-Гурион возвышался над действительностью.

Перес — сливался с ней.

Бен-Гурион отличался железным характером.

Перес — железным терпением.

Бен-Гурион часто нарушал правила игры.

Перес возводил их в абсолют, к удовольствию своих партнеров по многочисленным коалициям.

Бен-Гурион был идеологом.

Перес никогда не придавал идеологии чрезмерного значения. Соратникам по партии, упрекавшим его за это, он отвечал: «Мы не нуждаемся в усилении идеологического доктринерства за счет сокращения числа наших потенциальных избирателей».

Лучшими премьер-министрами за всю историю Израиля считаются Давид Бен-Гурион и Леви Эшкол. Годами Перес изучал их опыт. Кто из них стал образцом для него?

На словах — Бен-Гурион.

На деле — Эшкол.

Уходя в отставку, Бен-Гурион сказал своему преемнику: «Эшкол, не будь соглашателем».

Но Эшкол был соглашателем. Он любил компромиссы. Компромисс — это наполовину поражение, но ведь наполовину и победа.