Солнце в волосах

– Ты чего, дурёха? – Эст замер, глядя на меня сияющими синими-синими глазами. – Я же плечо проверить!.. А ты решила?..

Рукав сполз, обнажая левое предплечье, а мы так и сидели, уставившись друг на друга, полные одновременно смущения и какого-то тихого интимного счастья. И не решались на что-либо. Как же это хорошо, когда возлюбленный может читать мысли. Он без слов понял всё. Провёл рукой по обнажённому плечу, оставил мягкий влажный поцелуй и встал, чтобы дать мне улечься и сам лёг рядом.

– Я всё же проверю, хорошо? – шёпотом спросил он и тёплыми мягкими пальцами прошёлся по слишком чувствительной сейчас коже.

Взгляд куда-то уплыл, он поглаживал меня, сосредоточенно подрагивая ресницами, но улыбка так и не сходила с его губ.

– Всё хорошо, – облегчённо сказал он и вновь осмысленно вгляделся в мои глаза. – Просто болевой импульс, уже ни следа. Аябэль…

Поцелуй был слишком нежным, щемящим и тёплым. Мы укутались в дыхание, одно на двоих, и приникли друг к другу. Эстэриол прижал меня к себе, не в силах справиться с чувством счастья, уткнулся лицом в мои волосы и дышал мной.

Я улыбнулась и погладила его по руке, когда дыхание стало глубже и ровнее. Рассвет позолотил кроны деревьев за полукруглым окошком, но утренний щебет птиц, доносившийся снаружи, уже не мог разбудить нас.

5. Итэрель

Как приходит осознание, что жизнь изменилась? Когда просыпаешься и вдруг осознаёшь, что всё не так. Нет привычных звуков, запахов. Ещё не открыв глаза, уже чувствуешь, как по-другому падает свет, иначе отзываются звуки в пространстве. Я даже не поняла сперва, чего не хватает. Привычное чувство необходимости что-то делать неуверенно объявилось в сознании, как плотник, вышедший на пенсию, в старой мастерской, неловко потопталось и ушло, чувствуя себя немного глупо. А вслед за ним вбежало молодое и яркое чувство счастья.

Я впервые просыпалась так. Будто лучики света пробивались изнутри, даря уверенность, что всё будет хорошо. Сначала даже не поняла, почему не слышу криков Свахты, ведь внутренние часы настойчиво твердили, что я безбожно проспала. И вдруг движение. Совсем рядом. Сонно-резкое, но в то же время уютное, а потом вздох и тёплое дыхание на лице. Я открыла глаза и встретилась со взглядом Эстэриола. Его опухшие веки еле раскрылись, но щурились улыбкой, ресницы подрагивали, а в меня вливалось живым ручейком осознание, что я на своём месте. И почему мы раньше этого не сделали? Одно только пробуждение рядом с ним стоило того, чтобы рискнуть!

Он уютно прижал меня к себе, выдохнув сонное приветствие, я ощутила цепкие пальцы на спине, но внезапно Эстэриол закаменел, а в следующий миг вскочил с кровати с криком: «Профессор меня убьёт!».

Я и сама села в полной растерянности, неловко подогнув затёкшую руку. Платье смялось и отпечаталось складками на предплечье и груди. Эст вихрем пронёсся по комнате, вздымая клубы пыли, подхватил куртку, ошалело огляделся, ещё не проснувшись до конца, пригладил торчащие волосы с одной стороны – с другой они так и остались торчать смешным ухом, выбивающиеся из хвоста – и, стремительно поцеловав меня, выбежал за дверь, хлопнув ею так, что я вздрогнула.

В голове всё смешалось. Такой растерянности я не испытывала уже давно. Все эти стремительные перемены, да ещё и спросонья, выбивали из колеи. Сколько времени я даже не предполагала. Мы же легли с рассветом, а сколько проспали-то?

Кое-как сползла с кровати, потирая затёкшую руку, и подошла к окну, застеклённому чистейшим гномским стеклом. Солнечный свет уже задевал камень проёма снаружи, значит, полдень миновал давно. Внизу раскинулся густой лес. Давно я не видела его так: сверху, как если на скалу забраться. Светоч возвышался над долиной, давая разглядеть ряды холмов, которые, как гигантское скомканное одеяло терялись в дымке, всё возвышаясь, чтобы потом вновь, уже не видимыми отсюда, пойти на спад, приближаясь к Большой Силурской равнине. Это ж какая высота-то у нас? Припоминая, сколько этажей мы пробежали, поднимаясь вверх, то мы на восьмом примерно. А каждый этаж почти в два человеческих роста! Или три гномских. Высоко.

Я вздохнула и отошла. Да так и встала посреди комнаты. Уже и забыла, как это, когда с самого пробуждения нет плана дел, которые нужно сделать прямо сейчас, и всё равно останешься ленивой неповоротливой тварью. Цепкий взгляд горничной сразу наметил будущий план, но ведь есть более важные и безотлагательные вещи. Без сомнения, Эстэриол просто слишком спешил, не привык, что теперь не один, поэтому и не подумал, что мне, как и любому нормальному народичу, просто необходимо выйти после продолжительного сна. Ну, не в комнате же?!

Светоч был построен эльфами, пусть и триста лет назад, но канализация здесь точно должна быть. Маги слишком придирчивы. И богаты. А ночные горшки я последний раз встречала ещё лет в тринадцать, когда мы в каком-то трактире заночевали. Да и то я в дворовой сортир бегать предпочитала.