Соло

Готова была его ударить, когда он, уже почти сорвавшись, резко за волосы отстранил от себя, рыкнув в сгоревший вокруг нас кислород:

— Дыши, блять…

Эхо глухих слов закоротило помраченный разум. Сжав руками его бедра, жестко врезала его в дверь, успев набрать воздух, прежде чем взять глубоко. Еще раз. И еще помогая себе рукой. Языком по чувствительному месту. Он успел хрипло выдавить предупреждение: «сейчас», даже дернул меня за волосы от себя, потянувшись к стволу пальцами свободной руки, чтобы завершить, ведь я же предупредила. Да, предупредила, и сняв руку со ствола, взяла глубоко, сжав пальцами обе его кисти. Одну втиснув в полотно двери, а вторую контролируя, чтобы не оттянул меня от себя. Его дикий, абсолютно дикий взгляд мне в глаза перед миллисекундой до его уничтожения, и участившееся дыхание резко, грубо и шумно порвалось. Вкус на языке начал стремительно густеть одновременно с серией убивающих его ударов, отзвучавших тяжелым набатом в напряжении мышц, в дрожи густых ресниц сокрывших взревевшую контрастную бездну с яркими всполохами парализующих электрических разрядов, рвущих его дыхание.

Это было нечеловечески прекрасно и до меня не сразу дошло, что на уставшем языке и сквозь слабеющую вату, окутавшую разум, пробирается болезненность измученных губ на которых есть вкус, что прежде был почти одинаков и не вызывал ничего, кроме желания немедленно от него избавиться. Но я все еще стояла на коленях, не смея шевелиться, стараясь дышать тихо и не вмешиваться в то, что так щедро предоставили моему взору.

Стас очень неровно, с перерывами глубоко вдохнул и открыл еще одурманенные глаза. Только тогда отстранилась. Не удержавшись и слегка мазнув языком по уздечке, впитывая наслаждения от легкой дрожи, коснувшейся его тела и поволоки усилившегося опьянения в глазах.

Поднялась на тяжелые ноги, чувствуя пульсирующий свинец почти лишающий контроля над нижней половиной тела. Неверными пальцами сняла ботфорты, пока он, взяв упор спиной на дверь уже не просто для эстетики, так же неверными пальцами заправлялся.

Несколько нетвердых шагов до ванной, прохлада включенной в раковине воды, унесшей в сток мою смесь из слюны и его вкуса. Набрала воды в рот, прополоскала, но неожиданно смутилась сплюнуть ее, когда в зрительное поле попал он, входящий в ванную. И остановившийся за мной.

— Сплевывай, — с усмешкой. Скользя кончиками пальцев по ягодицам и запуская слабость в ноги, только почти справившихся со свинцом. — Честно говоря, я бы понял, если бы ты сразу это сделала, а не ждала столько. Ну, это на будущее.

Сплюнула, взяв опору на локти о края столешницы с раковиной, и лукаво глядя в отражение его глаз, несколько осипшим голосом произнесла:

— Любой оргазм будет испорчен, если партнер сразу побежит сплевывать, мыться и подобное. А твой слишком хорош для того, чтобы так его портить.

Стас сжал челюсть, улыбаясь, медленно сглотнул и резко прижал к своему паху мои бедра, одновременно за плечо рванув на себя. Чтобы врезаться губами в улыбающиеся губы. Поцеловал глубоко, забирая остатки своего вкуса горячим и неторопливым языком, чем вновь породил внутри жар, когда напор в поцелуе снизил, примешав в него нежность, опьяненно улыбаясь, отстраняясь и подразнивая, одновременно совсем однозначно скользя руками по моему телу, пальцами по горячеющей коже. Одна его ладонь стиснула грудь, вторая с ощутимом нажимом пошла по животу все ниже, перехватывая у меня дыхание.

— Повернись… — обронил рассыпающимся шепотом на ухо, скользя по его козелку кончиком обжигающего языка, отклоняя свои плечи назад, с которых соскальзывала ткань.

Обернулась и он чуть присел, чтобы подхватить под колени и усадить на прохладу столешницы.

Сжала его торс ногами, будто в лихорадке дыша, когда его пальцы расстегнули крепеж бра и он, отшвырнув ткань, обжег поцелуями грудь. Уперлась руками в столешницу, выгибаясь под его губами, идущими ниже, когда он мягко сжав мои колени, разводил их шире. Неторопливо опуская вниз не только губами, но и корпусом. Чтобы встать передо мной на колени.

Мир вскипел от того, что было в контрастных тенях, когда он разомкнул растягивающиеся в улыбке губы и медленно, с нажимом провел горячим языком по внутренней стороне бедра, от его середины к ткани, не отводя взгляда от меня, не разрешая прерывать зрительный контакт. Собственный скулеж растворился в грохоте запредельно участившегося сердцебиения, разогнавшего ревущей кровью перемежающую слабость по всему телу.

Усмехнулся. Почти удовлетворенно. Опалив кратким выдохом, остановившись в считанных сантиметрах от ткани, которую я готова была разорвать. А он это сделал. Скрежет расходящейся ткани заставил протянуть немеющую руку и запустить пальцы в его волосы. Прося. Умоляя. Быстрее сдвигать ткань, а он делал это нарочито медленно. Хотя выдержка его сдавала, но взгляд жадно испивал то, что у меня ее уже и не было.