Соло

— Пытаюсь, пока не очень успешно, — сообщила я, вытирая слезы, мешающие рассмотреть за застекленными дверьми клумбы и деревья, теперь доступные мне в фулл эйч-ди качестве.

Рассказала Милаше об операции, чем сподвигла ее тоже исправить свой минус и она спросила чем я там шуршу в трубке. Аккуратно сворачивая обертку с остатками шоколада, с отдаленным эхом садистского удовольствия сообщила о своем вкусном перекусе дистрофику, третий месяц истязающему себя бесчеловечной диетой, запрещающей, по-моему все, кроме подпитки от солнца.

— Почему чревоугодие так похоже на счастье? — удрученно вздохнула расстроенная Мила.

— Грешить приятно, вернись в обойму. — Резонно заметила я и оглянулась в поисках урны, но в наличии имелась лишь та, что предназначалась для бахил. Прижав трубку плечом к уху, стала рыться Ленкином в рюкзаке, задумавшись, — что там из грехов еще в меню? Корыстолюбие, блуд, тщеславие…

— Не сомневалась, что ты вспомнишь грехи именно в таком порядке, мне тоже так нравится, — одобрила Милаша. — Так, Ника точно добавила бы гнев. Что там еще? Зависть и уныние. Ни Ника, ни вы не подходите. Надо новую подругу заводить, чтобы список был полным.

— Ты же вроде бы заявляла о возможном пополнении нашего ведьмовского ковена. — Напомнила, вытряхнув из файла бумаги и кинув в него обертку и использованную салфетку, убрала обратно в рюкзак.

— Ой, не говори про эт… — даже по голосу можно понять, что Милаша поморщилась, но, не завершив, с одобрением заключила, — а ведь точно! Она идеально подошла бы для окончания списка.

— Ты про всю ту же свою новую талантливую флориста?

— Талантливая, безусловно… — Милаша неопределенно хмыкнула.

Я, сняв с обожжённого солнцем и еще слегка побаливающего плеча бретель рюкзака, поставила его на пол рядом с собой у двери и заинтересованно произнесла:

— Но?

— Она из категории раненых оленин. — Протяжно вздохнула Милана. — Даже внешность на это намекает. Огромные глаза, субтильное телосложение, очки — ветровое стекло Оки, нежный тихий голос, поставленная речь и очень вежлива. Чрезвычайно милая, в общем, я действительно была очарована. Разговорила ее и выяснилось, что всё как и всегда у оленин: семья каких-то больных ублюдков недообследованных психиатрами. Все они ее шпыняли, бедную, но, разумеется, из лучших побуждений и совершенно не замечая, что делают своей кровиночке-терпиле только хуже. Все ее подруги рано или поздно оказывались завистливыми предательницами. Когда я говорю все, это значит все, каждая просто как на подбор. Идеал ее мужика это эдакий перекаченный австралопитек, который вместо слов использует взгляды. Ну, такие мужики… Про которых некоторые девушки думают — брутальность, а мы думаем, что это социопатичный олигофрен с катастрофическим дефицитом словарного запаса и одним инстинктом ебаца. — Милаша скептически прицокнула языком. Я согласно хмыкнула, наблюдая за уборщицей, переставившей ведро недалеко от меня и домывающей пол, и Мила продолжила, — то есть, у нее нет понятия о нормальных взаимоотношениях и любви. Об этом просто речи не может быть. Причем ни с кем, как я понимаю. Она бедненькая, несчастная, а все вокруг плохие. Но так же не бывает… Смотрю на нее и думаю: у-у-у милая, в тебе говнеца-то больше, чем веса. Действительно не люблю такой типаж глупых инфантильных баб, вокруг которой, по ее мнению, только одни ублюдки, предатели, непониматели. К тому же она в поисках папаши. Даже не папика, что еще можно понять, а именно папаши. О вкусах не спорят, конечно, о вкусах дерутся… А она понять не может, почему после нашего задушевного разговора я к ней охладела и обращаюсь исключительно по рабочим вопросам. Подозреваю, что я вошла в ее традиционный круг злых окружающих. Чем я ее стопроцентно убедила: я собиралась в обед уехать и сказала Дине, чтобы доставку сами принимали, у меня запись на коррекцию губ, в этот момент за мной Самвел приехал и ты же знаешь этот наш с ним прикол, когда он якобы суровый кавказский мужик, а я его блондинка. Думаю, в тот момент у милахи-флориста и совпало: накаченные губы у высокомерной блондинки с девчачьим бизнесом, где она спихивает обязанности на штат и торопливо семенит за грозным горным субъектом разъезжающим на традиционной БМВ, ну понятно же кто я такая в ее представлении, да?

Я, натянув солнцезащитные очки, уменьшающие количество света и заодно жжение в глазах, понизив голос, чтобы не расслышала уборщица и вышедшие из дверей пациенты, с удовольствием произнесла:

— Силиконовая чернильница на содержании.

— В точку. — Фыркнула Милаша.

— Уволишь ее?

— Если душнить начнет. Пусть как человек она мне неприятна, но девочка действительно хороший флорист, мне нужен такой специалист. — Милаша выдержала интригующую паузу и с довольством сообщила, — к тому она начала драматичный сериал, мне интересно за ним наблюдать, несмотря на то, что финал очевиден.

— Я в нетерпении, делись! — воодушевилась я.