Соло на швейной игле

Широко улыбаясь и приглаживая кокетливо закрученные кончики усов, к стойке подошел Саша Пермяк. Кроме пятна на брюках, которое несомненно через пять минут не оставит о себе и воспоминания, он был до тошноты идеален. Узенькие брючки сходились высоко на талии, поддерживаемые ремнем Gucci. Белая сорочка сидела на нем слишком хорошо. В черных туфлях отражались огоньки потолочных светильников, а прическу не растрепал бы и ураган «Катрина», так много в ней было геля. Его окружало терпкое одеколонное облако. Саша Пермяк был неотразим, особенно в собственных глазах, а Лера все мучилась вопросом, почему этот женоподобный стареющий мальчик с таким упорством добивается ее расположения, когда по всем признакам, по тому, как он ходит, качая бедрами и придерживая верхнюю часть туловища крохотными ручками, по жеманности его сбивчивой и эмоциональной речи, по тому, как он округляет глаза и всплескивает руками по каждому поводу, он должен тянуться к существам своего пола.

– Ну что, начнем? – сказал он, поправив пачку бланков на столешнице.

– Уже начала, – ответила Лера.

– Пусть этот день будет сказочным! – сказал Саша Пермяк, взмахивая воображаемой волшебной палочкой. Выглядело это так глупо, что Лере стало его жаль. – Желаю нам кучу чаевых и чтобы начальство не приехало.

– Вот за это я бы даже выпила.

– Никогда не знаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

Лера ухмыльнулась.

– Это мой способ сделать жизнь интереснее.

Хлопнула входная дверь, на кухне ресторана завизжал миксер. Отель потихоньку просыпался. Зазвонил телефон. Лере еще только предстояло привыкнуть к его навязчивому противному пиликанью.

С каждым движением минутной стрелки по циферблату прибавлялось все больше звуков, дел и поручений. Началась рутинная работа, которая потихоньку отламывала кусочки от дня, как от пресной галеты, и предлагала проглатывать их не запивая. Наконец солнце красным трепещущим шаром опустилось в Бердский залив Новосибирского водохранилища. Оцепенение повисло в стремительно темнеющем воздухе. Становилось прохладно на улице, и лбу Леры на стекле тоже было холодно. Но и приятно одновременно.

За идеально чистым окном оранжевая полоска, бегущая от горизонта до берега, разрезала свинцовую, подернутую мелкой рябью воду прямо посредине, а заходящий диск солнца прятался за широкую плоскую тучу, растянувшуюся над темнеющей землей, насколько видно глазу. Солнце из последних сил било лучами сквозь рваные прорехи в облаках, и тогда Лера прикрыла веки.

Ноги ее гудели, и она была бы не прочь поесть и отдохнуть, но домой ее не тянуло. Оставаться в гостинице после смены не разрешали негласные правила. Владелец считал, что, если работники в свободное время будут околачиваться в ресторане отеля, или в боулинге, или, упаси боже, в сауне, они рано или поздно скомпрометируют отель, станут причиной скандала, а это в конце концов уничтожит и без того небезупречную репутацию «Палихи». Никто и никогда не говорил об этом напрямую, но все знали, что отель крышуют люди известного бердского авторитета по кличке Сарыч.

Лера стояла, уткнувшись лбом в окно, и думала. В ее сумочке лежал запасной ключ от лучшего номера на первом этаже. Номер 100 недавно отремонтировали, он вторые сутки ждал мелких доделок. На территории отеля разом зажглись фонари. Лера отняла лоб от стекла. Нащупала ключ в сумочке и улыбнулась.

Глава 8

Мотор трехтонного «гелендвагена» сыто урчал. За рулем, надвинув бейсболку на глаза, сидел огромный человек в черном спортивном костюме. Из динамиков грохотал рэп. На соседнем кресле, закинув ноги в бордовых мокасинах на торпедо, развалился человек в коричневой кожаной куртке с цепкими азиатскими глазами. Он поигрывал зажигалкой Zippo с оскалившимся на боку волком.

– Слушай, Заха, я так и не понял, с какой радости Сарыч отпустил нас сегодня? – сказал человек за рулем, приглушив немного музыку.

– Просил же не убавлять, – растягивая гласные, сказал Заха. – Это же Тупак, имей уважение.

Человек за рулем пожал огромными, как пятилитровые банки плечами, нажал на кнопку, и из динамиков с новой силой полился рваный ритм.

– Йе! – крикнул Заха, кивая коротко стриженной головой в такт музыке. – Ну что, Юра, нравится тебе Тупак?

Юра снова пожал плечами:

– Нормально.

Проезжающая мимо машина ослепила дальним светом, и Юра грязно выругался.

– Нормально ему… – проворчал Заха, – это же классика! Тебе, небось, Любу Успенскую включить хочется?

– А чего сразу Успенскую?

Заха легонько стукнул Юру кулаком в плечо:

– Не обижайся, брат! На обратном пути твою музыку послушаем. Зуб даю!

– Ладно… В «Палиху», что ли, поедем? – спросил Юра.

– А какие еще варианты?

Юра наморщил лоб.

– Не парься, Юрок! – крикнул Заха. – В «Палиху» так в «Палиху».

– Класс, – о брадовался Юра, – поужинаем, а потом девочек в номер вызовем, да?

– Мне нравится твой план.