Соломея и Кудеяр

– Ай, мой неверный брат, крымчанин никогда не откажется от сабли и битвы! – затянул пояс Рустам. – Но я ведь должен сказать своим нукерам, ради чего они прольют свою кровь?

– Скажи: ради того, чтобы вернуться домой, – ответил Кудеяр. – Нурманам не нужен полон, этим нищим голодранцам самим всегда жрать нечего. Так что один полон на другой поменять не получится. Токмо жизнь на смерть.

– Я скажу, что в конце пути их ждет сладкое вино и теплая постель, братец. – Степняк проверил, насколько легко выходит клинок из ножен, и вогнал его обратно. – Это получится не столь мрачно!

– Пойдешь старшим в головном дозоре, – распорядился Кудеяр. – Коли нападут, кричи и отступай. В сечу не лезь, из засады живым выйти трудно. А коли услышишь шум позади, поворачивай и мчись на выручку. Я пойду замыкающим, дабы видеть весь обоз.

– Рад, что ты беспокоишься о моей жизни, неверный брат!

– Шестьдесят пять рублей выкупа, Рустам. Ты нужен мне целым и невредимым. А теперь по коням! Пора!

Однако все старания и приготовления воинов оказались напрасны. Прокравшись через густые леса, по мерзлым узким протокам и неглубокому пока снежному насту, торговый обоз из полутора сотен саней всего за неделю дополз до Холмогор без единого неприятного происшествия.

* * *

Самый северный, самый большой и самый оживленный порт бескрайней Руси открылся перед путниками аккурат в полдень двадцать второго октября. Длинная-длинная череда причалов, вытянувшихся от берега, над ними – целых три ряда огромных амбаров, и только уже за складами и навесами для товара и грузов начинался сам город – плотно стоящие одно к другому подворья, огороженные тынами из бревен в голову человека толщиной и в полтора роста высотой. Сами дома здешних жителей заметно уступали размерами крестьянским – коли за таковые считать Курдяповскую «избушку». Вестимо – содержание скотины их особо не заботило, а для прочего добра хватало и амбаров.

Найти жилище купца Тишенкова никакого труда не составило – в обозе для него шло трое саней с сундуками и бочонками. Боярский сын со спутниками просто проводили груз до ворот и, спешившись, вслед за возками вошли на подворье.

– Ну, наконец-то! – С высокого крыльца за происходящим наблюдал солидный муж в накинутой на плечи, поверх рубахи, горностаевой шубе. Широко расставленными руками и весьма заметным брюшком он упирался в резные перила, ноги берегли от холода расшитые валенки. На голове ерошились короткие русые волосы, подбородок украшала сплетенная в три косицы борода, зеленые глаза сверкали зло и весело. – Сгружайте все на помост в углу да распрягайтесь! Как закончите, на кухню ступайте, отогреетесь да кулеша похлебаете. После бани за труды праведные по две чарки петерсемены дозволяю!

– Последыш, не наглей, – покачал головой воин, на которого хозяин никак не обращал внимания.

– Это еще кто такой грозный… – прищурился, вглядываясь, купец, и уже через мгновение глаза его округлились: – Кудеяр, ты ли?!

– Зазнался ты, Федька, – покачал головой боярский сын, – ох, зазнался.

– Кудеяр!!! – Купец стремглав промчался по лестнице и заключил гостя в крепкие объятия: – Кудеяр, братишка! Брат! Вот так радость!

– Заматерел, Последыш, раздался, – похлопал его ладонью по спине воин. – Прямо не узнать!

– Ты тоже возмужал, братик! Кабы не голос, мимо бы прошел и не оглянулся. Сие с тобою кто? – Купец глянул гостю через плечо.

– Холопы да полон, выкупа ожидающий, – обернулся через плечо Кудеяр. – А этот вот тощеусый, Рустам именем… Ты не поверишь, Федька, но сей басурманин наш шестиюродный брат!

– Гость в дом, радость в дом… – Купец обнял и гордо вскинувшего подбородок татарина. – Где ж ты его сыскал, Кудеяр?

– Знамо, где! На разбое словил.

– Какой разбой, братья?! – немедленно возмутился степняк. – Так, баловство! Удаль молодецкая.

– Ладно, потом. – Купец повернулся и хлопнул в ладони: – Слушайте меня все! Радость у меня великая, брат в гости приехал! Ради радости таковой в обед два бочонка меда хмельного выставляю. Праздник ныне в доме моем! Веселитесь!

– Ура Федору Семеновичу! – немедленно отозвались несколько работников. – Долгие лета! И брату его здоровия!

Потом, знамо, были пирушка, баня, много немецкого вина, печеных голубей, соленой и копченой рыбы, и снова – жаркая парилка и долгие рассказы о переменах в судьбе, перемежаемые детскими воспоминаниями. Пять сотен верст и разные хлопоты разделили братьев, словно стена каменная, и Кудеяр ведать не ведал, что его младший брат уже давно женат и успел обзавестись двумя сыновьями с дочкой. Последыш знал и того менее: ушел однажды брат в новики по разряду – и сгинул начисто, ровно бездна морская поглотила.

– Как же тебя к окияну нашему Ледяному ныне занесло, Кудеяр? – уже за полночь наконец полюбопытствовал Федор. – Откуда мне такое счастье?