Соломенные люди

Мать держала за руки двоих маленьких детей, одного и того же возраста и одинаково одетых, хотя на одном был синий свитер, а на другом желтый. Им было чуть больше года, может быть полтора, и они неуверенно держались на ногах.

Изображение детей в кадре приблизилось. Волосы одного были коротко подстрижены, у другого чуть длиннее. Лица нельзя было отличить друг от друга.

Камера снова отодвинулась. Мать отпустила руку одного из детей — с более длинными волосами и в желтом свитере, с маленьким зеленым ранцем на спине — и присела рядом с другим.

— Скажи «до свидания», — попросила она. Ребенок в синем свитере неуверенно посмотрел на нее непонимающим взглядом. — Скажи «до свидания», Уорд.

Двое детей посмотрели друг на друга. Потом ребенок с короткими волосами, тот, который был мной, снова обернулся к матери, ища поддержки. Она взяла мою руку и подняла ее.

— Скажи «до свидания».

Она помахала моей рукой, затем взяла меня на руки и встала. Второй ребенок посмотрел на мать и с улыбкой протянул руки, чтобы его тоже подняли. Я не мог с точностью сказать, мальчик это или девочка.

Мать зашагала по улице — размеренно, не спеша, но не оглядываясь назад. Камера оставалась направленной на второго ребенка все время, пока отец спускался следом за матерью с холма, где того так и оставили.

Ребенок молча стоял на вершине холма, все больше отдаляясь от камеры. Он даже ни разу не заплакал — по крайней мере до тех пор, пока не оказался настолько далеко, чтобы уже ничего нельзя было услышать.

Затем камера свернула за угол, и ребенок исчез.

* * *

Изображение вновь сменилось помехами, и на этот раз ничего больше не последовало. Через минуту лента сама остановилась, а я продолжал сидеть, тупо таращась на собственное отражение в экране.

Нашарив пульт, я перемотал ленту назад и, поставив ее на паузу, уставился на застывшую картинку брошенного на холме ребенка, прижав руки ко рту.

Глава 7

Люк открылся, и сверху заструился тусклый свет.

— Привет, дорогая, — сказал незнакомец. — Я вернулся.

Сара не видела его лица, но, судя по звуку голоса, он, похоже, сидел на полу за ее головой.

— Привет, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более ровно. Ей хотелось отползти от него, пусть хотя бы на дюйм, но она не могла сделать даже этого. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, делая вид, будто происходящее ее совершенно не волнует.

— Как вы сегодня себя чувствуете? Все так же с головой не в порядке?

Мужчина негромко рассмеялся.

— Тебе все равно меня не разозлить.

— А кто собирается вас злить?

— Тогда зачем говоришь такое?

— Мои мама и папа будут очень волноваться. Я боюсь. Так что могу вести себя и не совсем вежливо.

— Понимаю.

Он замолчал. Сара ждала, когда он заговорит снова.

Минут через пять она увидела руку, тянущуюся к ее лицу. В руке был стакан с водой. Без всякого предупреждения мужчина медленно наклонил его. Она вовремя успела открыть рот и выпила столько, сколько смогла. Рука снова исчезла.

— Это все? — спросила она, ощущая во рту странное чувство чистоты и влаги. У воды был такой вкус, какой, как она всегда полагала, должен был быть у вина, судя по тому, какое значение придавали ему взрослые, перекатывая его во рту, словно это было лучшее, что они когда-либо пробовали. На самом деле, по ее собственному опыту, вкус вина казался ей каким-то неправильным.

— А чего ты еще ожидала?

— Если вы хотите, чтобы я осталась жива, то должны дать мне не только воды.

— С чего ты взяла, что я хочу оставить тебя в живых?

— Потому что иначе вы убили бы меня на месте и посадили где-нибудь голую, чтобы смотреть на меня и дрочить.

— Так нехорошо говорить.

— Я уже вам сказала. Мне тут не очень приятно, а вы — псих, так что говорю, что хочу.

— Я не псих, Сара.

— Не псих? А как вы себя назовете? Не такой, как все?

Он снова рассмеялся.

— О да, конечно.

— Не такой, как все, — как тот гребаный Тед Банди?[11]

— Тед Банди — идиот, — ответил незнакомец уже без какой-либо иронии. — Выдающийся придурок и обманщик.

— Ладно, — сказала она, пытаясь его умиротворить, хотя ей лично казалось, что он не только псих, но и строит из себя шишку на ровном месте. — Извините. Мне он тоже не особо нравится. Вы намного лучше. Так вы дадите мне поесть или как?

— Может быть, позже.

— Великолепно. Буду ждать. Только нарежьте помельче, чтобы я смогла поймать ртом.

— Спокойной ночи, Сара.

Она услышала, как он встал, и от ее притворного спокойствия не осталось и следа. План не сработал. Вообще. Он понял, что она испугалась.

— Пожалуйста, не закрывайте снова крышку. Я все равно не могу двигаться.

— Боюсь, придется, — ответил мужчина.

— Пожалуйста…

Люк закрылся, и Сара снова оказалась в темноте.

Послышались его удаляющиеся шаги, тихо закрылась дверь, и опять наступила тишина.