Соловей для черного принца

Выйдя из беседки, мужчина осветил убегающую вглубь сада тропинку и медленно двинулся по ней. Я пошла следом. Вдруг он остановился и склонился над зарослями роз. В его руках мелькнуло что-то светлое, и в то же мгновение он обернулся ко мне. Прямо на моих глазах его лицо, начиная с кончика носа, начало белеть.

— Стой там, — услышала я хриплый крик. — Нет, лучше вернись в дом и скажи графу Китчестеру, что он должен прийти сюда.

Но мои ноги уже не слушались меня. Внутри заклокотал страх, он волной разлился по всему телу и, добравшись до пальцев, застыл там ледяными осколками. Я приблизилась к тому месту, где стоял мужчина. Словно издалека до меня доносились его настойчивые требования уйти.

Но страх словно парализовал меня. Казалось, будто в позвоночник вонзился стальной прут, обездвиживший все тело. Страшная картина бросилась в глаза, вгрызаясь в сознание, еще не верившее, еще сопротивлявшееся.

Холодный воздух с силой ворвался в легкие. Почему я не кричу? Надо выпустить этот тяжелый воздух наружу, освободить легкие — иначе они лопнут. Но я не кричала… Я могла лишь шептать: "Боже, Боже". А потом непроизвольно, бессмысленно: "Сибил!". Против собственной воли я все смотрела и смотрела, сжимая пальцы в кулаки, напрягая мускулы, пытаясь убежать, но что-то мешало, словно выросшие из земли крепкие лианы, обвили меня и удерживали на месте.

Сибил лежала в зарослях пышноцветущих роз. Колючие ветви под ней подмялись, и ее тело почти касалось земли. Правая рука была неестественно поднята, застряв в раздвоенном, похожем на рогатку, стебле; левая же — неловко подвернута, словно сложена вдвое. Забрызганная темными пятнами юбка зацепилась и задралась, оголив ноги. По разорванному лифу ее платья расползлось влажное почти черное пятно. Сибил была мертва.

Кровь сочилась на смятые ветви роз и беззвучно капала с ярко-красных цветов и листьев, орошая, будто солоноватыми слезами, землю.

Меня встряхнуло: раз, другой. Я выскользнула из оцепенения. Артур сжимал мои плечи и тряс, тряс, точно я была соломенным тюфяком, кишащий блохами. В одной руке он все еще держал серебристый шарф, который снял с куста. При виде него, меня как будто ударило обухом. Я вырвалась и бросилась бежать, однако страшная картина уже навеки отпечаталась в мозгу с такой ясностью, что я никогда уже не смогу убежать от нее. Никогда, куда бы ни бежала.

ГЛАВА 35

Плохо помню, что происходило в последующие дни, растянувшиеся на долгие беспросветные недели. Многие моменты остались за пределами сознания, а некоторые, наоборот, запечатлевались в памяти с болезненной ясностью.

За полицией отправили Эдди. После выражения сочувствия гости поспешно разъехались, все кроме Тернеров и адвоката мистера Мейна. Хотя мне чудилось, что на всем белом свете остались только я и тетя. Мы были одиноки в нашем горе и цеплялись друг за друга, не позволяя провалиться в отупляющее забытьё. В первый момент мне показалось, что у тети вот-вот случится приступ: лицо ее посерело, она крепко прижала к губам стиснутую в кулак руку, словно сдерживая крик боли. Глаза ее казались совершенно безумными. Затем дикое напряжение отпустило ее. Рука бессильно упала. И две одинокие слезы скатились по щекам. Я же так и не заплакала…

В какой-то миг я отметила, что стало шумно. Я постаралась сосредоточиться, уловить происходившее вокруг. Оказалось, что зал заполнился людьми.

Повысив голос до хрипоты, граф втолковывал слугам, как надо вести себя с полицией и что им говорить. За спинами слуг у арочного входа, вооружившись саблей, чеканил шаг полковник Редлифф, охраняя нас от сипаев и прочей нечисти. Механически поглаживая голову Эллен, опять сидевшей на мягком стуле у камина, мистер Уолтер негодующе что-то высказывал ей. Видимо, жаловался на трудные времена и хаос, мешавший его гениальным мыслям воплощаться на бумаге. Из угла в угол бегала с подносом Жаннин, раздавая чай и бутерброды. Я не могла даже представить, как можно в такую минуту что-то пить или жевать.

Меня мутило. Я медленно поднялась, стряхивая с себя усталость, от которой дрожали ноги. Хотелось окунуть лицо в холодную воду. Я сказала тете, что выйду на крыльцо, но вряд ли мои слова достигли ее сознания. Только сейчас я заметила, что рядом со мной сидела Виолетта. Когда я встала, она вскочила на ноги и, взяв меня за руку, крепко-крепко стиснув пальцы, пошла со мной.

На полпути к выходу нас догнала Жаннин. Она что-то верещала, положив руку мне на лоб, и все время сочувственно кривила губы. И тут мои глаза увидели это… Горло вмиг пересохло, как вычерпанный колодец, я силилась выдавить слова. Но получилось лишь болезненное сипение:

— У тебя… у тебя на лифе, — я невольно подняла руку и дотронулась до расползшихся по розовому атласу, но уже подсохших красных пятнышек.