Соловьиное эхо

Тускнеют угли. В полумракеПрозрачный вьется огонек.Так плещет на багряном макеКрылом лазурным мотылек.Видений пестрых вереницаВлечет, усталый теша взгляд,И неразгаданные лицаИз пепла серого глядят.Встает ласкательно и дружноБылое счастье и печаль,И лжет душа, что ей не нужноВсего, чего глубоко жаль.1856

«В леса безлюдной стороны…»

В леса безлюдной стороныИ чуждой шумному весельюМеня порой уносят сны

В твою приветливую келью.В благоуханье простоты,Цветок – дитя дубравной сени,Опять встречать выходишь тыМеня на шаткие ступени.Вечерний воздух влажно чист,Вся покраснев, ты жмешь мне руки,И, сонных лип тревожа лист,Порхают гаснущие звуки.1856 (?)

«Только станет смеркаться немножко…»

Только станет смеркаться немножко,Буду ждать, не дрогнёт ли звонок,Приходи, моя милая крошка,Приходи посидеть вечерок.

Потушу перед зеркалом свечи, —От камина светло и тепло;Стану слушать веселые речи,Чтобы вновь на душе отлегло.Стану слушать те детские грезы,Для которых – все блеск впереди;Каждый раз благодатные слезыУ меня закипают в груди.До зари осторожной рукоюВновь платок твой узлом завяжу,И вдоль стен, озаренных луною,Я тебя до ворот провожу.1856 (?)

Прибой

Утесы. Зной и сон в пустыне,Песок да звонкий хрящ кругом,И вдалеке земной твердыне

Морские волны бьют челом.На той черте, уже безвредный,Не докатясь до красных скал,В последний раз зелено-медныйСверкает Средиземный вал;И, забывая век свой бурный,По пестрой отмели бежитИ преломленный и лазурный;Но вот преграда – он кипит,Жемчужной пеною украшен,Встает на битву со скалойИ, умирающий, все страшенВсей перейденной глубиной.1856 или 1857

На корабле

Летим! Туманною чертоюЗемля от глаз моих бежит.

Под непривычною стопоюВскипая белою грядою,Стихия чуждая дрожит.Дрожит и сердце, грудь заныла;Напрасно моря даль светла,Душа в тот круг уже вступила,Куда невидимая силаЕе неволей унесла.Ей будто чудится заранеТот день, когда без корабляПомчусь в воздушном океанеИ будет исчезать в туманеЗа мной родимая земля.1856 или 1857

Италия