Сомбра: Театр Машин (СИ)

Коридор с красной дорожкой вел к двойной угольно-черной двери, единственной на весь этаж. Зай нервно вытащил из кармана мятную конфету. Пошуршав фантиком, закинул ее в рот и громко раскусил. Поморщившись, он дернул за шнур с позолоченной кисточкой.

После мелодичного перезвона раздался щелчок. Створки медленно отворились в кабинет, напоминавший небольшую залу. Вдоль и поперек ее уставляли механизмы неясного назначения. Посередине возвышался массивный стол, обитый зеленым сукном. За ним царственно восседал невысокий круглый человек.

Все в нем было круглым: голова, огромные глаза, широкое тело с объемным животом. Даже водруженный на голову котелок подчеркивал округлость пышных форм. Левую половину его тела сковывали медные пластины. Они начинались от затылка и шли ко рту, покрывали часть головы. Потом переходили на руку, поблескивая из-под рукава черного пиджака, и, вероятно, спрятанные под столом ноги отличались друг от друга так же, как отличаются люди от кукол. Человек весь был не целый, половинчатый, и красный глаз-лампочка то и дело помигивал тусклым светом из-под котелка.

Восьмой нервно шагнул назад. Натянуто улыбнувшись, Зай остановился в паре метров от стола. Даже за семь лет привыкнуть к облику начальника до конца так и не удалось.

— Господин Диего, — размеренно проговорил Зай, вытащив из конверта бумаги. — Пожалуйста.

После чего осторожно водрузил принесенное на стол и отошел на почтительное расстояние. Механические пальцы ловко подобрали документы, шлепнув поверх толстую печать.

— О-о, это же наш лучший охотник, хе-хе. Значится, так, — голос Диего скрипел, как неисправный инструмент. — Прикрепление заверяю, ключики получишь на стойке, поселим рядом. Довольствие в сто пятьдесят золотых в месяц, надбавки за срок службы, если выживешь, хе-хе, — тут он прервался и гулко рассмеялся, что стол заходил ходуном, а потом вновь вернулся к наставлениям: — Еще за успешное устранение, как водится, за каждую голову по пятьдесят, плюс покрытие расходов. Начальный срок годности — три месяца, по результатам службы может быть продлен.

Диего сунул бумаги в красную папку, лежавшую рядом с узорной чернильницей. Из папки, покоившейся под фарфоровой фигуркой белой собаки, достал другой документ, окинув его долгим взглядом.

— Зай, значится, так. Семь лет и два месяца службы с восемнадцати лет. Условный срок продлен еще на год. Отличная работа, награда лучшего охотника за текущий год, довольствие выписано…

Внезапно Диего замолк и уставился в одну точку. Напряженная тишина заполнила кабинет свинцовой тучей. Она провисела долгих три минуты, в которые начальник ни разу не моргнул. Восьмой за спиной неловко переминался с ноги на ногу, но Зай не шевельнулся, покорно ожидая решения по делу. Перечить Диего не смел никто.

— Восьмой подопечный? А еще стал лучшим… Не бережешь ты их. — Наконец, округлые глаза провернулись в орбитах, вернувшись к Заю. — Если ты не способен беречь имущество Аркуса, то Аркусу ты не нужен. Восьмой — твой последний, провалишь его, провалишься сам. Свободны.

На лице Зая не дрогнул ни один мускул, только правая ладонь сжалась в кулак. Он сделал над собой усилие, оставшись стоять на месте. Во рту пересохло.

— Господин Диего, я служил Аркусу семь лет…

— И прослужишь столько же, если перестанешь терять напарников.

Диего хлопнул ладонью по столу. Фарфоровая собачка подскочила и с печальным звоном завалилась на бок. Зай опустил подбородок, невидящим взглядом уставившись в пол. В начищенном до блеска паркете отражался свет ламп.

— Так-так, кстати говоря, я смотрю, ты не носишь медальон. Нехорошо, нехорошо. Не для того мы его тебе выдавали.

— Исправлюсь.

Недовольно причмокнув, Диего сузил человеческий глаз так, что тот стал напоминать зашторенное окно. Очередная долгая пауза, не прерываемая даже вздохом, после которой Диего резко указал на выход. В эту минуту решалось многое. Потому, оказавшись снаружи, Зай облегченно выдохнул.

— Значит, ты… — неуверенно подал голос Восьмой.

Звонкая затрещина прервала неуместный вопрос. Восьмой охнул и схватился за голову. У лампы пролетела мушка, отбросив тень-точку на бледное лицо. Если Зай потеряет и этого подопечного, то его отправят в утиль вместе с ним. Сдадут на препарацию как ненужный скот. Внутри заскреблась отчаянная злость, и в этот же миг часы на запястье потеплели. Зай перевел отяжелевший взгляд на них, потом вновь посмотрел на Восьмого. Наконец, он громко выдохнул и мотнул головой. Нужно было сосредоточиться на задаче. А это значит, надо сделать так, чтобы безнадежный подопечный выжил.

— Говоришь, когда я разрешу.

Восьмой торопливо дернул подбородком. По крайней мере, он быстро усваивал правила, одной проблемой меньше. Зай развернулся на пятках и зашагал к лифту. За семь долгих лет он успел многое повидать, но казалось, что безвыходная ситуация сложилась только сейчас.

Клетка захлопнулась, пасть лифта бережно доставила охотников на первый этаж. Кукла-секретарь передал ключи от нового жилья Восьмого. Забрав их, они вышли на улицу.