Сомерсет Моэм. Король Лир Лазурного Берега

Очень скоро Сайри становится модной художницей по интерьерам или, говоря сегодняшним языком, – дизайнером. Ее дела идут настолько успешно, что она может себе позволить, продав небольшой магазин на Бейкер-стрит, арендовать просторное помещение на престижной Гроснор-сквер. Ее репутация столь высока, что заказы на оформление домов и квартир начинают поступать и из Соединенных Штатов. Она регулярно появляется на страницах журнала «Вог» как арбитр вкуса: «Было бы ошибкой считать Сайри Моэм всего лишь даровитой художницей по интерьерам. Она еще и превосходная хозяйка; вот два ее новых рецепта: „Блины с морским окунем“ и „Жареный в сахаре миндаль“». Ее фирменный стиль – «белое на белом» – важная примета ар-деко, он востребован по обе стороны Атлантики, магазины и салоны интерьеров Сайри Моэм открываются и в Лондоне, и в Нью-Йорке, где она бывает с каждым годом все чаще. «Белый стиль» – белые стены, белые шторы, белые ковры, белые диваны, белые кресла – считался в середине 1920-х годов последним криком моды. «С мощью сокрушительного тайфуна она сдула с лица земли все цвета, кроме белого, – писал про ее интерьеры известный кутюрье Сесил Битон. – В течение десяти лет она обесцвечивала, протравляла, скоблила всю мебель, которая только попадалась ей на глаза. Полы цвета яичной скорлупы застилались белыми коврами из овчины, а вплотную к широченным белым диванам приставлялись неприметные, низкие белые столы; белые страусиные и павлиньи перья вставлялись в белые вазы, стоявшие на фоне белых стен».

Довольно скоро, впрочем, у Сайри началось «головокружение от успехов»: она далеко не всегда вовремя выполняет условия контрактов, за что однажды чудом избежала суда, всюду опаздывает, нередко подводит партнеров, вечно что-то забывает, постоянно все теряет: экземпляры договоров, билеты в театр или на пароход. Вместе с тем, при всей своей безалаберности, билеты в театр она потерять могла, но вот голову – никогда. Сумочку или зонтик в такси забывала, но выгоду – ни за что. Она умела уговорить и заговорить клиента – и, как правило, добивалась своего. Если же чувствовала, что ее приперли к стенке, то вела себя в высшей степени благоразумно: получив письмо от адвоката недовольного клиента, неизменно возвращала уплаченные ей деньги, принимала обратно подделку, которую выдала было за подлинный антиквариат. Типична в этом отношении история с нефритовыми бусами, которую приводит Моэм в своих мемуарах «Вглядываясь в прошлое».

«– Что случилось? – спросил я.

Она расплакалась:

– Я потеряла свои нефритовые бусы. Они были на мне. Я рассматривала шелка в Лувре, было очень много народу, и внезапно я обнаружила, что бус нет. Могу только догадываться, что, пока я была так поглощена этими шелками, какому-то проходимцу удалось их с меня стянуть.

– Мне очень жаль, – сказал я. Мне правда было очень жаль, вещь и в самом деле была прекрасная – единственная в своем роде.

– Хорошо, что ты застрахована, – сказал я.

Страховая компания выплатила Сайри положенную сумму, а год спустя сотрудник этой страховой компании гулял по Рю-де-ля-Пэ в Париже. Первое, что он увидел, остановившись перед витриной ювелирного магазина, были те самые нефритовые бусы. Он зашел в магазин и спросил продавца, откуда у них эти бусы, и продавец ответил, что нефритовые бусы продала им госпожа Моэм»[57].

Сайри вполне могла попасть в тюрьму, но, к счастью, сотрудники страховой компании, привыкшие, должно быть, к бесчестным поступкам эксцентричных светских дам, согласились не давать делу ход при условии, что страховая сумма будет возвращена. И она, разумеется, была возвращена.

Отличалась Сайри и еще одним завидным для бизнесмена качеством: она знала подход к людям. Вот, например, если верить одной из ее биографий, как она вела себя на таможне.

Таможенник: Есть ли у вас вещи, подлежащие обложению, мэм?

Сайри (с энтузиазмом): О да, и очень много. Но, видите ли, мне, собственно, они не нужны. Наши друзья за границей по доброте душевной расщедрились и массу мне всего надарили. Вот только вкус у них, к несчастью, хромает. Они вечно дарят мне вещи, которыми я при всем желании воспользоваться не могу. Откройте, к примеру, вон тот сверток. Что прикажете делать с этими ужасающими вещами?! (После многозначительной паузы) Скажите, а может, эти вещи пригодились бы вашей жене, сэр? Или же кому-нибудь из ваших друзей?