Сомнамбулы: Как Европа пришла к войне в 1914 году

В июльских разговорах с послами европейских держав Грей, как это часто бывало ранее, двигался извилистым путем, избегая прямых обязательств. 8 июля он предупредил Поля Камбона, что, если австрийское общественное мнение заставит императора Франца Иосифа предпринять демарш против Сербии, Франция и Великобритания должны будут сделать все, что в их силах, чтобы успокоить Санкт-Петербург – Камбон «сердечно согласился»[1520]. В тот же день Грей напомнил российскому послу, что Берлин нервничает в связи с недавними англо-российскими переговорами о военно-морской конвенции и что очень важно, чтобы Россия не давала Германии никаких оснований подозревать, что против нее готовится заговор

[1521]. 9 июля он заверил германского посла графа Лихновского, что не существует никаких секретных договоренностей или обязательств между Великобританией и Францией или Россией. Но он добавил также, что отношения Великобритании с ее партнерами по Антанте не утратили своей «теплоты» и что Лихновский должен знать, что с 1906 года определенные «переговоры» ведутся между их военными и флотскими командованиями, хотя и без каких-либо «агрессивных намерений»[1522]

.

Беседы министра иностранных дел с австрийским послом были вежливыми, но сдержанными и малоинформативными. Когда граф Менсдорф 17 июля пожаловался Грею на крайности всей белградской прессы, Грей задал довольно странный вопрос – неужели такое возможно, что нет хотя бы одной сербской газеты, которая вела бы себя прилично? Менсдорф признал, что возможно такая и есть, но продолжил, что двойственная монархия больше не может терпеть политическую подрывную деятельность такой интенсивности. «Сэр Эдвард Грей согласился с этим, – сообщил Менсдорф, – но не стал вдаваться в дальнейшее обсуждение этого вопроса»

[1523]. Получив текст австрийского ультиматума, Грей пригласил Менсдорфа снова приехать к нему 24 июля – именно тогда он описал ноту как самый «грозный» документ такого рода, который он когда-либо видел. Но даже в этом разговоре министр иностранных дел согласился, что утверждения Австрии о соучастии в преступлении некоторых сербских государственных органов и даже некоторые из требований, перечисленных в ультиматуме, были «оправданными»[1524]

. В тот же день, получив одобрение кабинета министров, он предложил, чтобы «концерт» четырех держав, наименее вовлеченных непосредственно в конфликт – Великобритании, Франции, Италии и Германии, – вмешался в случае обострения между Россией и Австрией[1525].