Сон № 9

Он затрусил вверх по течению. Фонарики орхидей расцвечивали полуденный сумрак под сенью унылых ландышей. Колибри с опаловыми крылышками пристраивались к инжиру, сочившемуся сладким соком. Лесной полог высоко над головой припорошила пастельная пыль дневного света. Литературному Козлику чудилось, что беспорядочные проблески складываются в слова. «Всю жизнь я искал несказанно сказочную сказку в сокровенном и таинственном. А м-может, м-мои сумасбродные странствия – совершенная суета сует? М-может быть, тайное скрывается в явном?»

Литературный Козлик дошлепал до залитой солнечным светом прогалины. Девушка с волосами как лен качалась на качелях, напевая мелодию без начала и названия. Литературный Козлик подошел ближе. Голос девушки и был теми шепотками, которые слышались старому козлу еженощно с самой середины лета.

– Ты ищешь несказанно сказочную сказку. – Она качнулась вверх, и Антарктика сдвинулась с полюса на немереные мили.

– Да, – ответил Литературный Козлик.

Девушка с волосами как лен качнулась вниз. Взошла Малая Медведица.

– Несказаннные сказки живут в горной стране.

– Как же м-мне найти эту горную страну?

– Иди по излучине до священного озера, переберись через стену и пройди над водопадом.

– Над водопадом…

Девушка с волосами как лен качнулась вверх.

– Ты готов заплатить?

– Я платил всю свою жизнь.

– Ах, Литературный Козлик. Ты еще не расплатился сполна.

– Помилуйте, чем же еще я могу заплатить?

Качели качнулись к земле. На них было пусто.

Когда Литературный Козлик подошел к священному озеру, он снял пенсне, чтобы стереть с него водяную пыль, и с изумлением обнаружил, что без пенсне видит лучше.

Поэтому он оставил пенсне на мраморной скале и обозрел озеро. Очень странно. Во-первых, водопад был бесшумным. Во-вторых, вода не падала с головокружительной высоты, а стремилась вверх головокружительным, кренящимся, пенным – и беззвучным – потоком. Литературный Козлик не обнаружил никакой тропинки, которая вела бы вверх. Он заговорил сам с собой, не издавая при этом ни звука:

– Я уже не козленок. Я слишком стар для символических странствий.

Даже в самую последнюю минуту он подумывал, не повернуть ли назад. Госпожа Хохлатка сойдет с ума от горя, если он не вернется, но у нее есть Питекантроп; она будет заботиться о нем, а он – о ней. Писатель в теле животного вздохнул. Потом подумал о своей несказанно сказочной сказке и спрыгнул с мраморной скалы. Озеро оказалось холодным и внезапным, как сама смерть.

Токио

Среда, 20 сентября

Дорогой Эйдзи Миякэ!

Надеюсь, вы простите непродуманный, необычный и, возможно, навязчивый тон моего письма. Более того, вполне возможно, что вы и тот, кому оно адресовано, – совершенно разные люди, что может привести к немалой неловкости. Однако я решился на этот риск. Позвольте объясниться.

Я пишу в ответ на сообщение, напечатанное в колонке частных объявлений в «Токио симбун» за 14 сентября. Я узнал о нем только сегодня от одного знакомого, который навестил меня в больнице. Вероятно, мне следует объяснить, что я еще не оправился после недавней операции на сердечном клапане. Вы просили откликнуться родственников Эйдзи Миякэ. Возможно, я ваш дед со стороны отца.