Сон на золе

— Эй, чудище болотное, выходи, драться будем.

И оно вышло. Да так резко, что позавидовали бы многие представители кошачьего рода. От былой медлительности твари не осталось и следа. Громадная лапища, метнувшейся через дверной проем, не достав до меня около метра.

— МАТЬ! — взвизгнул я, отшатываясь назад, едва не выронив фазовый пистолет.

Когда эти ручищи стали настолько длинными? Огроменная ладонь измененного втянулась назад и крепко сжала приоткрытую створку. Вслед за первой ладонью в прорехе появилась вторая, упершись в другую створку. А потом в проеме блеснули глаза. Голодные глаза хищника. Справившись наконец с паникой, я навел пистолет на глядящую на меня харю, плавно вдавил спуск…

И ничего. Выстрела не произошло. Не веря в лютый звездец происходящего, я нажал спуск еще раз. И еще, и еще. Но результат оставался прежним. Ева что–то пыталась кричать, однако я ее уже не слышал. Совсем. Потому как, вероятно, почуяв мою слабину, измененный всем своим весом налег на створки. Дверные механизмы заискрили, начали мигать красные огоньки на панели. И, к моему ужасу, двери начали быстро открываться. Ведь это же самое подходящее время для технической неполадки!

Бросив бесполезное оружие, я дернул застежку и потянул из петли парализатор. Что я, что измененный отчетливо понимали — еще пара секунд, и он меня сожрет. Мне даже показалось, что зубастая пасть растянулась в подобии ухмылки, а в мутных глазищах читалось предвкушении скорого перекуса.

То–то эта морда удивилась, когда получила заряд парализатора. Измененный дернулся, и, карикатурно изогнувшись, повалился на пол. Недолго думая, я подбежал и зарядил ему еще раз, чтоб наверняка.

Дальше торопился, как мог, но все–равно искал нужные мне флаконы с лекарством минут десять, из–за того, что множество шкафчиков и холодильников были заставлены подобным добром под завязку. И, должен сказать, что это были очень долгие десять минут. Вонь в биотическом отделе стояла такая, что приходилось дышать через тряпку. Я не знаю, как измененный настолько загадил помещение за пять суток. Да и знать не хотел. Под конец, уже чувствуя накатывающую дурноту, максимально быстро отыскал ППК Вероники Павловны.

Выскочив наружу со слезящимися глазами, я дрожащими пальцами нажал кнопку закрытия дверей, и лишь с облегчением увидев, что створки заработали и накрепко захлопнулись, бессильно сполз на пол. Одна из камер в отделе показывала мне, что монстр все еще продолжает валятся на полу. Вот только я почему–то был уверен, что долго это не продлится.

— Ева, заблокируй двери к чертовой матери. Не хочу, чтоб это страховидло еще раз попыталось дотянуться до моей шкуры.

— Готово.

— Спасибо, — я пытался отдышаться и успокоить барабанящее в ушах и груди сердце. — Ты что–то пыталась сказать? У меня был белый шум в голове.

— Я заметила. Просто пыталась сказать, что ты забыл снять фазовый пистолет с предохранителя.

На секунду я подвис, а потом из меня посыпался такой поток нецензурных слов и даже целых предложений, что не каждый измененный решился бы на меня напасть в это момент. Как же можно было так опростоволоситься?! Вот вам и наглядная разница между геймером и солдатом. Сраный предохранитель чуть не стоил мне жизни, ведь в шутерах предохранители не используют. Там случайный выстрел может навредить разве что репутации стрелка. Не зря Оазис указал мои боевые навыки на уровне плинтуса.

Но даже после этого, мой внутренний хомяк не позволил расслабиться. Он заставил меня подобрать оружие и на дрожащих ногах сходить на пост охраны за ППК Сергеича. Имея на руках уже оба устройства, я уселся с ними перед сейфовой дверью хранилища биоклеток. Хомяк требовал показать ему содержимое для обретения душевного спокойствия.

После недолгих манипуляций с наручными компьютерами, на дверной панели загорелись зеленые контуры вокруг изображений значков службы безопасности и научного персонала. Загудели механизмы, втягивающие внутрь стального короба армированные затворы. Дверь медленно поползла в сторону. Вот только ни холодных облачков пара, ни яркого света изнутри не последовало. В чреве хранилища меня ожидало большое и толстое «нихрена».

Я с ужасом обнаружил, что внутренние переборки там рухнули. По иронии, самое хорошо защищенное помещение в лаборатории оказалось самым слабым звеном. Внутри все было завалено камнями и землей. Пластиковые стеллажи и сотни ампул биоклеток раздавило в мелкое крошево. Драгоценный материал превратился в пятна серой слизи на камнях и полу. Я поскорее запер дверь, дабы не травмировать свою и без того пошатнувшуюся психику.