Сон ребенка. Решение всех проблем

Частичные бодрствования Ноя были похожи на Лизины, но интенсивнее. Он был крупнее, мог сильнее ударить, а неспособность отвечать и связно говорить в возрасте почти трех лет производила более странное и пугающее впечатление, чем аналогичное поведение ребенка помладше. Я рассказал родителям Ноя о частичном пробуждении и дал им тот же совет, что и родителям Лизы: не подходить близко и дать ребенку заснуть, не донимая вопросами. Однако я рекомендовал им во время приступа находиться у него в комнате и следить, чтобы он не ушибся. Понимая, что происходит, они не испытывали прежней растерянности и не обижались, что Ной словно бы встречает в штыки их помощь.

Было и над чем поработать. У меня создалось впечатление, что Ною не хватает сна. Он засыпал слишком поздно, по крайней мере иногда, и отмена дневного «тихого часа» не улучшила ситуацию. Переутомление повышало риск пробуждения со спутанным сознанием. Меня также беспокоили его упорные попытки всякий раз находить новые способы избежать укладывания, поскольку я подозревал, что он пытается продолжить их, начиная просыпаться, что усугубляет проблему.

По моему совету родители вернули Ною дневной сон, а вечернее укладывание назначили на более поздний – но строго соблюдаемый – час. В 20.45 они читали ему сказку, а в 21.00 желали спокойной ночи и уходили. Я научил их устанавливать границы дозволенного и прививать новые правила поведения (см. главу 5). Мы решили, что, когда Ной начнет засыпать легко и быстро, укладывание можно будет сдвинуть назад.

Родители Ноя во всем добились успеха. Его стало легко укладывать (и вскоре он начал ложиться на полчаса раньше), он быстро засыпал. Кроме того, Ной снова отдыхал днем и теперь получал достаточно сна по регулярному и стабильному расписанию. Проверка границ на прочность прекратилась. Когда же он просыпался ночью, родители уже не перегружали его нервную систему своим вмешательством. Ночные частичные бодрствования Ноя стали значительно реже и спокойнее, а в течение следующего месяца и вовсе ушли в прошлое.

У восьмилетнего Кристофера проблемные пробуждения среди ночи наблюдались почти два года. Все началось через два месяца после смерти отца и их с матерью переезда. Он стал два-три раза в неделю ходить во сне – спокойно и тихо, не плакал, ничего не говорил и не проявлял признаков возбуждения. Лицо у него делалось, по словам мамы, «чудно́е», и он не всегда отвечал на ее вопросы. Обычно он, судя по всему, бродил бесцельно, но иногда создавалось впечатление, словно он что-то ищет. Мать он, казалось, не узнавал, но разрешал ей отвести себя в комнату и уложить, как правило, после захода в туалет. Дважды он написал в своей комнате – в мусорную корзину и в выдвижной ящик. Еще два раза вышел из дома, и обратно его привели соседи. Так продолжалось около года, в течение которого выдалось несколько периодов особого стресса: сначала мама на две недели была госпитализирована из-за операции, затем вышла замуж, и семья снова переехала.

Мать забеременела. Незадолго до рождения младшей сестры ночные приступы Кристофера изменились. Теперь они случались несколько раз за ночь и протекали иначе. Примерно через час после отхода ко сну Кристофер внезапно садился в постели и коротко вскрикивал с испуганным видом. Он не реагировал на мать, не позволял к себе прикоснуться, всякий раз бормотал что-то бессвязное. Через несколько минут успокаивался, и его можно было принудить снова лечь, после чего он быстро засыпал. И так каждый час. После третьего раза он мог отправиться бродить по дому, как делал раньше, но уже в возбужденном состоянии. Мать и отчим не понимали, почему это происходит, а постоянные помехи собственному сну отталкивали и озлобляли их.

Кристофер был тихим милым мальчиком, но напряженным и тревожным. Я узнал, что и покойный отец, и отчим у него алкоголики и в семье случаются проявления агрессии. Он злился на окружающих, но боялся выдать свои чувства. Его пугало полное отсутствие контроля над тем, что происходит в его жизни, и чрезвычайно угнетала неспособность взрослых держать себя в руках. Он тратил уйму энергии на жесткий самоконтроль из страха, что проявление чувств еще больше разозлит старших и его сильнее накажут.

И Кристофер, и его мать нуждались в психотерапии и начали проходить ее раздельно по моей рекомендации. Тем временем я объяснил матери и отчиму характер его ночных пробуждений, чтобы они перестали на него сердиться. А чтобы он больше не мог выйти во сне из дома, я посоветовал установить на двери задвижку на недоступной для него высоте.