Сон с четверга на пятницу

– А теперь рассказывайте, – тихо велел Глеб.

– Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи, – так же тихо проговорила Настя.

Глеб вгляделся в ее запавшие глаза, темные и огромные на бледном лице, и сказал:

– Почему вы обратились ко мне?

– Потому что вы похожи на хорошего человека, – честно ответила Настя. – И еще потому что вы журналист, а журналисты умеют собирать факты и разгадывать загадки.

– Звучит интригующе, – одобрил Глеб. – А теперь переходите к сути дела.

Настя стала рассказывать. Подробно, негромко, стараясь не упустить важных моментов. Когда через десять минут она закончила, Глеб проговорил:

– Похоже на бред писателя-фантаста.

– Знаю, – с грустью проговорила Настя. – Но это правда.

– Я видел Галину Упорову, – сказал Глеб. – Ее болезнь и правда похожа на вашу.

– Значит, вы тоже думаете, что это болезнь?

– Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.

Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:

– Видимо, я обратилась не по адресу.

– Видимо, так. Хотя…

Он сделал паузу, после чего сказал:

– Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.

– Я не сильна в науках, – сказала Настя. – Можете пояснить – человеческим, а не научным языком?

– Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью – и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?

– Да, пожалуй.

Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.

– Вы поможете мне во всем этом разобраться? – спросила Настя.

– В ваших снах и видениях? – Корсак хмыкнул. – Вряд ли. Но что меня действительно заинтересовало, так это схожесть ваших симптомов и симптомов Галины Упоровой. А также то, что она сама пошла с вами на контакт и даже вроде бы пыталась вас о чем-то предупредить.

– И почему вас это заинтересовало?

– Потому что я не верю в случайности, – ответил Глеб. – А вам снова шах!

Он двинул вперед белого коня.

– И что вы намерены делать? – спросила Настя, вновь отодвигая короля.

– Пока не знаю. Но как только узнаю – тут же вам расскажу. Мат!

Глеб двинул вперед белую пешку и откинулся на спинку стула.

4

– Что с вами? – тревожно спросил доктор Галибин.

Анжела упала спиной на стену и, выпучив глаза и схватив себя пальцами за ворот халат, с хрипом вдохнула воздух.

– Вы задыхаетесь?

Анжела рванула на груди халат и вдруг свалилась на доктора, он подхватил ее, и в этот момент Анжела рывком повалила его на кровать, упав вместе с ним, и вдруг отчаянно закричала:

– Помогите! Помогите, насилуют!

Продолжая одной рукой держать молодого доктора за лацкан пиджака, другой она схватила его за лицо, раздирая ему ногтями щеку в кровь.

– Что вы…

Галибин попытался оттолкнуть от себя взбесившуюся блондинку.

– Помогите! – снова отчаянно заверещала Анжела.

В палату вбежали охранник Семенов и начальник охраны Гуськов. Галибин наконец вырвался и вскочил на ноги. Щека его была расцарапана. Сломанные очки валялись на полу.

Анжела выглядела не лучше. На лице ее багровел кровоподтек, халат на груди был разорван, и белые груди с темными сосками вывалились наружу.

– Что здесь происходит? – громко, со сталью в голосе спросил Гуськов.

Анжела зарыдала, тщетно пытаясь прикрыть руками голую грудь:

– Он меня… он меня…

– Я ничего не сделал! – горячо воскликнул Галибин. – Клянусь вам! Она сама на меня…

В палату вошел доктор Макарский. Окинул быстрым взглядом место инцидента и сухо проговорил:

– Доктор Галибин, ко мне в кабинет. Живо!

Затем повернулся и вышел из палаты.

Пять минут спустя доктор Галибин стоял посреди кабинета доктора Макарского с багровым лицом и дрожащими губами, а Макарский, сидя в кресле, жестко его отчитывал:

– Позор! Стыд! Скандал! Вы понимаете, что вы только что сделали?

– Я ничего не делал! – дрожащим голосом сказал Галибин. – Клянусь, я к ней даже не притронулся!

– Бологова обвинила вас в том, что вы пытались ее изнасиловать, – жестко проговорил Макарский, сверля молодого доктора суровым взглядом.

– Это бред! – Красное лицо Галибина с заклеенной пластырем щекой пошло белыми пятнами, губы задрожали еще больше. – Она схватила меня и стала кричать! Клянусь вам, все так и было! Андрей Петрович, вы знаете, что Бологова страдает синдромом…

– Она обвинила вас в преступлении, – строго произнес Макарский. – Вы понимаете, что я не могу оставить ее слова без внимания?

Галибин глупо улыбнулся.

– Но это бред. Это даже не смешно!