Сон Царевича

Неужели олды подписали согласие на все, что с ним проделывали? Или их не посвящали в подробности? Заморочили голову красивыми абстрактными словами вроде новейших экспериментальных методов лечения. Звучит круто, а на деле оборачивается тем, что ему пришлось испытать… Похоже, еще и нехило заплатили за это. Ничего не пожалели, чтобы вернуть его мозги на место.

Так он, получается, псих и лечится тут не зря? Никто его на опыты не похищал и экспериментов над ним не ставил? Надо дождаться врача. Может, прояснится, что с ним не так и когда чердак начал протекать…

Вообще-то с ним все было в порядке. Наверное, он бы заметил, если бы внезапно чокнулся? Или этот процесс протекает для пациента незаметно? Не думал, что когда-нибудь заделается настоящим психом. Хорошо хотя бы, без смирительной рубашки обошлось. Или эти зверские методы давно в прошлом, сейчас есть более современные способы усмирения буйных? Он вспомнил браслеты и пошарил руками по краям кровати, но ничего подобного не обнаружил…

Это не на шутку озадачило. Его перевели в другую палату? Но когда? Он не помнил… Впрочем, если на тот момент пребывал в нирване, неудивительно. Погрузили на каталку да перевезли.

Или… Все это существовало только в его собственном воображении?

Глава 23. Модальные глаголы

– Леха, что ты делаешь?

Она с усилием подняла голову. В дверях, тяжело привалившись к косяку, стоял Елисей. С растрепанными волосами, босиком, в стремной больничной пижаме, такой же чудовищно бледный, но, черт возьми, живой! Значит, не зря все. Теперь уже нестрашно…

Быстров повернулся к двери и криво ухмыльнулся.

– Надо же, спящий красавец очнулся. Успела все-таки укольчик сделать? – Он сжал ее плечо, но она почти ничего не почувствовала.

Обезболивающее все еще действует?

Елисей перевел на нее глаза и с трудом фокусировал взгляд.

– Василиса Андреевна, а вы что здесь делаете? – удивленно спросил он.

– А говорила: каждый раз по-разному называет, – укоризненно заметил Быстров.

– Запомнил наконец, – шепотом отозвалась она.

Голос почему-то сел, но ей было все равно.

– Леха, что происходит?

– Да что ты заладил: «Леха» да «Леха»! – вспылил тот. – Не видишь: учительница твоя пришла тебя навестить, да палатой ошиблась. А потом ей плохо стало, пришлось в чувство приводить…

Взгляд Елисея понемногу прояснялся.

– А почему она связана?

– Лес, слишком много вопросов. Тебе еще рано вставать, – миролюбиво обратился к сводному брату Быстров. – Иди к себе и ложись. А я закончу и скоро приду.

– В каком смысле – закончишь?

– Лекарство Василисе Андреевне дам и присмотрю за ней.

Она отчаянно пыталась что-то сказать Елисею: предупредить, позвать на помощь – не важно, хоть какой-то знак подать – но не могла, горло будто сдавило спазмом. Только что почти нормально общалась, а в самый нужный момент голос отказал. Еще один побочный эффект? Похоже, этот гад все предусмотрел…

Елисей перевел на нее вопросительный взгляд.

– Но почему она…

– Все, братец, ты меня достал, – наконец психанул Быстров. – Иди уже отсюда!

Кажется, он совсем не принимал Елисея всерьез. А тот с трудом отлепился от косяка и выпрямился:

– Никуда я не пойду, пока ты мне не объяснишь, какого хрена тут происходит.

– Ого, как заговорил!

– Василиса Андреевна, с вами все в порядке?

Что за бредовый вопрос? Разве не очевидно: ничего с ней не в порядке! Видимо, Елисей пока не отошел от препаратов и неважно соображает.

Парень двинулся было к ней, но Быстров предупредил:

– Еще один шаг, и я открою это.

Он мотнул головой и указал на капельницу, переключатель от которой сжимал в пальцах.

– Что «это»?

– Лучше вам не знать.

– Леха, ты серьезно?

– Хочешь проверить?

Елисей отступил на пару шагов и выставил ладонь:

– Да все, успокойся. Скажи только: что она тебе сделала?

Быстров нехорошо усмехнулся:

– Вообще-то много чего. Ты уже спал с ней?

– Что?