Сон Царевича

– Тогда тем более надо полицию вызвать, – предложила она. – И «Скорую». Вдруг он еще жив. Если тяжкие телесные, будет другая статья…

– А если легкие или средней тяжести, тем более, – поддержал Елисей. – Только вам, Василиса Андреевна, не о чем беспокоиться, – вдруг заявил он. – Это же я его ударил. Вы связанная в отключке валялись и вообще не при делах. А я несовершеннолетний, мне много не дадут. Хоть какая-то польза… Будете меня в колонии навещать?

– Царевич, прекрати немедленно, – проговорила она, только сейчас поняв, как долго ждала этого момента и возможности назвать его по фамилии. – Не будет никакой колонии. Поверь, я сделаю все, что от меня зависит. Один раз судимости избежала, и во второй, надеюсь, тоже…

Елисей взглянул на нее с восхищением:

– Ничего себе, Василиса Андреевна! Как мало я о вас знаю!

– А я о тебе выяснила предостаточно, – призналась она. – И не уверена, что рада этому обстоятельству…

– Василиса Андреевна, как вы красиво и грамотно говорите! Слушал бы и слушал…

– Я ж учительница, – грустно усмехнулась она.

– Ладно, Василиса Андреевна, – вдруг вскинулся он. – Пойдемте телефон искать. Где там ваш рюкзак?

– В твоей палате. Знаешь, где она?

– Не-а.

– Как же ты сюда добрался? – удивилась она.

– Не знаю, на автопилоте, наверно. Я очнулся, слышу – шум какой-то. Ну я встал и пошел на голоса. Постоял под дверью, послушал и понял: пора вмешаться…

– Исключительно вовремя, – призналась она. – Если бы не ты, не знаю, что бы сейчас со мной было.

– Да ладно вам, Василиса Андреевна. Если бы не вы, не знаю, что бы сейчас…

Елисей не договорил и вдруг стал заваливаться на нее. Она испуганно подхватила его и прислонила к спинке кровати. Потрясла за плечо, потрепала по щеке, но все было бесполезно – он снова отключился. Похоже, эффект от адреналина закончился, а действие препаратов, которыми его накачали раньше, оказалось сильнее.

Неужели придется делать еще один укол? Она взяла запас шприцов и ампул на случай, если что-нибудь испортит. Но, наверное, больше не стоит ставить опасные эксперименты – вдруг он после второй инъекции вообще не очнется? Как там Быстров выразился: «Хочешь совсем угробить парня?» Сказал предельно серьезно и, возможно, для разнообразия не соврал…

Да и она вряд ли решится, даже если ее вещички уцелели. Тогда тоже действовала на адреналине – родном, своем собственном, – а теперь, наверное, даже иголкой в ампулу не попадет. В руки до конца чувствительность не вернулась, онемевшие пальцы до сих пор покалывает.

Короче, опять она одна, только с плохо соображающей головой, не слушающимися конечностями и бесчувственным мальчиком на руках. И потенциальным трупом в паре шагов от них…

* * *

Когда в палате появился парень, он слегка занервничал. Дежурный утренний укольчик уже сделали, что еще? Его отведут на ЭКГ, КТ или какую-то другую неведомую фигню, которую назначают психам? Совершенно очевидно: лишь совсем больному на голову могло привидеться то, что он помнил об этом парне…

– Как себя чувствуем? – тем временем весело спросил тот.

Он начал медленно прозревать. Так это никакой не медбрат?

– А вы…

– Твой лечащий врач. Не помнишь меня?

Он смущенно молчал. Стыдно было признаваться в том, что он помнил об этом милом молодом человеке. А он, оказывается, не просто парень из медучилища, по приколу выучившийся на медбрата. Сам врач, значит, лет семь отучился, а то и все десять…

Врач не стал настаивать с ответом. Сейчас сочтет, что он не поддается лечению и полностью безнадежен! Тогда ему точно отсюда не вырваться…

– Помню, только имя забыл, – сказал он почти правду. Даже решился слегка нахамить, чтобы дать понять – он вполне нормальный. – На вас же бейджика нет.

Парень похлопал себя по нагрудному карману и заметил, нисколько не смутившись:

– Точняк, забыл где-то. Потом найду, а то нас за это гоняют, – вдруг доверительно заметил он, понизив голос.