Сон цивилизации

Выговорившись, мой приятель занялся самолюбованием, самодовольно разглядывая свой профиль в куске старого зеркала и приглаживая непослушные черные волосы, а я терпеливо ждал, когда же он наконец подведет общий знаменатель под все свои пространные размышления. Но тут случилось неожиданное. Со шкафа, который больше походил на наспех скреплённые узкими трубками горизонтальные уровни, с гулким звуком что-то рухнуло. Перед ударом, я заметил большую серую тень, которая пролетала у меня перед самым носом, и даже невольно отпрянул от нее назад. Быстро оправившись от неожиданности и осторожно посмотрев вниз, я обнаружил там гигантских размеров пушистое существо, взирающее на меня нахальными злыми глазами.

Это был Франкенштейн – кот Клэба, по совершенно необъяснимой причине оказавшийся на станции вместе со своим хозяином. Совершая свой дерзкий налёт, он явно метил не в меня! Очевидно, что этот дикий охотник планировал приземлиться на стол, где еще в начале нашего разговора его хозяин острым ножом нарезал и разложил тонкими лентами длинные полоски вяленного мяса. Но что-то не позволило животному осуществить свой внезапный манёвр – кот здорово промахнулся. Возможно, причиной тому был излишний вес, который последнее время Франкенштейн набирал со скоростью бодибилдера, забросившего штангу. По всей видимости именно этот фактор и внес коррективы в баллистические расчеты старого охотника.

Клэб, оценив должным образом дерзкий выпад своего питомца, пинком отогнал его в сторону, так что дьявольский комок зла и шерсти зашипел, злобно оскалился и ретировался в тень, собираясь на безопасном расстоянии от своего мучителя вынашивать план мести. Когда он наконец затих в темноте, на нас по-прежнему продолжали смотреть две немигающие лампочки его желтых глаз.

– Но у интуиции есть и свои недостатки, – Клэб продолжил также внезапно, как до этого замолчал. – Будучи следствием глубинного бессознательного – как точно подметил еще старина Фрейд – она непонятна и не подконтрольна нашему разуму.

– Прости Клэб, потерял мысль… – произнёс я растерянно, играя с котом в гляделки. Да и было от чего растеряться, Франкенштейн смотрел в мою сторону так грозно, словно на кону стояла моя собственная жизнь.

– Я говорил про трудные отношения нашего сознания и интуиции, – недовольно уточнил рассказчик, словно его кот не являлся виновником возникшей паузы. – Сознание, вроде бы и хочет воспользоваться такой удивительной и невероятной силой, которой наделил нас Господь, впрячь интуицию в свою рабочую лошадку познания, надеть узды логики и формализации, но увы, не знает, как это сделать! Иными словами, интуитивные прозрения случаются крайне редко и их практически невозможно контролировать! – Клэб беспомощно развел руки в стороны в одной, из которых был зажат нож, а в другой шмоток мяса. Движение это показались «комку зла» угрожающим, и в углу зашипело. – Но так не могло продолжаться бесконечно, – произнес он, не обращая внимание на караулящего его мстителя – и пока ты «спал», тут у нас произошла настоящая революция! Раньше бытовало представление, что сознание – это венец производительной деятельности человеческой психики, эдакий властелин и хозяин всего, что мы есть, а оказалось, что это лишь досадный баг, паразит и узурпатор, беспомощный наблюдатель, пытающийся с помощью ловушки логики приручить непостижимый хаос бессознательного. Индусы первые заметили этот парадокс, пытаясь избавиться от своей Ахамкары, а затем несколько тысяч лет отчаянно пытались донести до остального мира свое открытие. Но озарение пришло только сегодня.

– Клэб, я все понимаю, но причем здесь нейросети? – я без особой надежды попытался вернуть рассказчика к началу его рассказа, поскольку в тот момент окончательно запутался, в лабиринтах его рассуждений, и тот на удивление, охотно отреагировал.

– Тебе деятельность нейросетей ничего не напоминает? – вперился он в меня укоризненным взглядом, так словно его аналогия изначально была понятна даже ребёнку.

– Да я как-то не очень… знаком с этим что ли… – мне стало не по себе. После всех этих разговоров моя преждевременная смерть казалась каким-то досадным недоразумением, не позволившим соединить в целое разорванную цепочку событий. Будто глотая ту злосчастную таблетку, я изрядно поторопился и в итоге пропустил какую-то знаменательную заварушку, разыгравшуюся вокруг описываемых Клэбом событий.

– Работа нейросетей удивительно похожа на интуицию! – произнес он торжественно.

– Ага! Вот оно что! – воскликнул я более в шутку, чем от понимания дела. Но Клэб пропустим мой сарказм мимо ушей.