Сон в тысячу лет (СИ)

— Я точно не помню, но кажется, уже больше трёхсот, — задумчиво протянул Акира и звонко рассмеялся. — В какой-то момент я бросил считать.

«Триста лет». — Мико сглотнула. Столько себе и представить сложно, не то, что прожить.

— Как только ты не помер со скуки? — пробурчала она.

Акира рассмеялся громче прежнего. Он запрокинул голову, и Мико впервые обратила внимание, какая у него тонкая, изящная шея.

«Точно журавлиная, — подумала она, испытывая странное желание, увидеть, как же Акира выглядит в своём птичьем обличии. — Интересно, когда он перевоплощается, то сбрасывает одежду? И если да, то появляется ли она на нём заново или приходится ходить голышом?»

Лошади ленивой рысцой пылили дорогу. Высокая трава под набегами ветра превращала холм в беспокойное зелёное море. Над головой с радостными криками проносились птицы. Небо — бесконечно спокойное, ярко-синее в белых пятнах облаков. А внизу — стена леса, который скорее манил тенью и прохладой, а не пугал тёмной неизвестностью. Если бы Мико ничего не знала о землях Истока, решила бы, что это мирное и прекрасное место, где ей совершенно нечего опасаться. Но Мико принимала гостей в рёкане госпожи Рей и видела хозяев этих мест. Она и Акире-то не особо доверяла и следовала за ним за неимение лучшего проводника в неизвестных землях. Скрепя сердце, Мико признавала, что едва ли сумела уйти далеко в одиночку без оружия и навыков выживания. Она в седле-то держалась с трудом, что уж говорить о выживании в лесах и сражениях с ёкаями. Встреться она хоть с одним из гостей рёкана за его стенами — у Мико не было бы шансов. Так что повстречать цуру было большой удачей. А ещё цуру не едят мяса — это Мико тоже немного успокаивало.

Пейзажи земель Истока мало чем отличались от пейзажей родной Хиношима. Не было ни сказочных золотых полей и рек, ни огненных цветов и птиц, ни ледяных деревьев и плодов. По крайней мере, в тех местах, что проезжали Мика с Акирой. Разве что всё было более… ярким. Цвета, запахи, звуки. Едва заметная, но всё же уловимая разница, которая заставляла Мико дышать полной грудью сладким, полным ароматов трав воздухом и бороться с нарастающим чувством радости, близкому к эйфории, что дрожащим теплом собиралось внизу живота.

Влажный лес зарос мхом, позеленевшие стволы деревьев извивались в разные стороны, будто застывшие змеи. Дорога, огороженная камнями, добралась до нижней точки и вновь поползла вверх — на новый холм.

Акира уверенно петлял между деревьями, сменяя развилку за развилкой, пока дорога не стала настолько крутой, что валуны, окаймлявшие её, теперь превратились в настоящую лестницу. Когда они добрались до относительно ровной площадки, окруженной камнями, Акира спешился и жестом пригласил Мико сделать то же.

— Дальше придётся идти самой, — сказал он, присаживаясь на камень. — Поднимайся, пока не увидишь пещеру — это логово цутигумо. Помнишь правила?

Мико кивнула. Она ещё не успела осознать будущей опасности, но тело её уже чувствовало. Мико дрожала.

— «Не тревожь её паутины, не говори с ней, ничего не ешь и не пей», — сказала она, стараясь сохранить ровный голос.

— Умница, — Акира улыбнулся и коснулся её руки. — Удачи.

Мико вздрогнула, но руку не убрала. Пальцы Акиры тёплые и мягкие придали ей уверенности, и дрожь, будто по волшебству, утихла. Возможно, это и было волшебство.

Каменная лестница, скользкая от влаги, становилась всё круче, а ступени — всё выше, и вскоре Мико запыхалась. Приходилось останавливаться и, хватая ртом воздух, успокаивать дыхание. Но она не позволяла себе останавливаться надолго, потому что чем дольше она стояла, тем больше сомнений врывалось в мысли. Когда она шла, всё внимание захватывали шаги и дыхание и громкий стук сердца, не давая ей повернуть назад.

Мико никогда не встречалась с цутигумо, даже не видела её изображений, лишь слышала пугалки и стишки, что рассказывали деревенские у костра.

Цутигумо плетёт паутину.

Цутигумо опять голодна.

Она спрячет тебя в тугой кокон,

Ядом сдобрит и съест до утра.

Кто-то говорил, что цутигумо — огромный паук больше любого человека. Другие рассказывали, что у цутигумо паучье брюхо и женское лицо. Третьи к лицу добавляли ещё и груди. Кто из них был прав, Мико не знала. Впрочем, совсем скоро она перестанет мучиться догадками.

Чёрная пещера уходила вниз — вглубь холма. Из провала веяло прохладой и сыростью. Мико переступила с ноги на ногу, собираясь с мыслями и остатками храбрости. И, не позволяя себе растерять их последние капли, шагнула в темноту.

В пещере оказалось вовсе не темно. Как только глаза немного привыкли, Мико разглядела, что стены светятся зеленью, будто бы в них были замурованы тысячи маленьких светлячков. Этот свет, пусть и слабый, всё же позволял разглядеть пространство. Хотя разглядывать здесь было нечего — голый камень.

Мико уходила вглубь, всё ниже и ниже и старалась не обращать внимания на оглушительно колотящееся сердце. Мико не сомневалась, что билось оно так громко, что цутигумо уже наверняка её услышала. Пальцы на руках онемели и стали холоднее льда.