Сонеты 13, 131 Уильям Шекспир, — литературный перевод Свами Ранинанда

Хочу напомнить читателю, что в строках 3-4 действует шекспировское правило «двух строк», поэтому их следует читать неразрывно, так как они связаны между собой по смыслу.

В строке 3, повествующий бард установил некий критерий ценности мастерства дамы во флирте и любовных играх, согласно чересчур учащённого сердцебиения во время их свиданий: «Для лучшего познания дражайшего сердцебиенья моего».

При внимательном рассмотрении видно, что в строках 3-4, повествующий использовал литературный приём «ассонанс» с помощью слов «know'st», «fairest» и «most», а также дважды «thou» в тексте оригинала на английском.

Краткая справка.

Ассонанс (фр. assonance, от лат. assono — звучу в лад) — приём звуковой организации текста, особенно стихотворного: повторение гласных звуков, в отличие от аллитерации (повтора согласных).

Можно ли, после этого, назвать тёмную леди вымышленным литературным образом или героем, который вызывал учащенное сердцебиение у гения драматургии? «Для лучшего познания дражайшего сердцебиенья моего твоё мастерство (адюльтера) прекрасное и самое драгоценное украшенье», таким образом при раскрытии двух строк можно прочитать авторский подстрочник.

К примеру, родной брат Мэри Херберт, графини Пембрук, Филип Сидни тему «тирании» позднее мастерски раскрыл и углубил, когда обратился к образам тирании в «Астрофиле и Стелле».

Не вызывает сомнения тот факт, что за подобные строки, после известного «Мятежа Эссекса» («Essex's Rebellion») при жизни Елизаветы I, воистину, можно было лишиться головы на плахе!

— Confer!

_______________

________________

Original text by Sir Philip Sidney }«Astrophil and Stella}». Fifth Song, 55}—67

This text of Astrophel and Stella was prepared from Alexander B. Grosart's

The Complete Poems of Sir Philip Sidney (1877)

But murder, priuate fault, seemes but a toy to thee:

I lay then to thy charge vniustest tyrannie,

If rule by force, without all claim, a Tyran showeth;

For thou dost lord my heart, who am not borne thy slaue,

And, which is worse, makes me, most guiltlesse, torments haue:

A rightfull prince by vnright deeds a Tyran groweth.

Lo, you grow proud with this, for Tyrans make folke bow:

Of foule rebellion then I do appeach thee now,

Rebell by Natures law, rebell by law of Reason:

Thou, sweetest subiect wert, borne in the realme of Loue,

And yet against thy prince thy force dost daily proue:

No vertue merits praise, once toucht with blot of Treason.

Philip Sidney }«Astrophil and Stella}». Fifth Song, 55}—67.

Впрочем, убийство личной ошибкой показалось, но игрушкой для тебя:

Возлагаю на тебя обвиненье в несправедливой тирании Я,

Если, как править силой без претензий всяких, }— Тиран покажет;

Ради тебя повелитель моего сердца, кто не родился твоим рабом,

И, что ещё хуже, меня заставил самого невиновного испытывать мученья:

Законного принца с деяниями беззакония взращённого Тирана.

Вы посмотрите, этим возгордитесь, для Тиранов народ делает поклон:

Тогда о скверном бунте Я обращаюсь к тебе сейчас,

Восстань по закону Природы, восстань по закону Разума:

Ты, милейший подданный дорогой, рожденный в Любви сфере,

И всё же, против твоего принца твоя сила ежедневно побеждала:

Нет не зря, похвал не заслужил, хоть раз прикоснувшийся к пятну Измены.

Филип Сидни «Астрофил и Стелла». Пятая песня. 55}—67.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 22.04.2022).

Именно, после «Мятежа Эссекса» («Essex's Rebellion»), когда Саутгемптон был заключён в Тауэр, как принявший участие в мятеже на стороне Эссекса, и тогда ему грозила плаха. Тогда, придя на аудиенцию бард попросил Елизавету помиловать Саутгемптона напомнив ей, что он ей единокровный сын, что и спасло Саутгемптона от неминуемой смерти, возможно единственного из всех участников мятежа.

Строки 5-6, следует читать нераздельно, так как связаны по смыслу входя в одно предложение, но при внимательном прочтении повествование на первый взгляд выглядит, как некая расхожая сплетня придворных аристократов. Именно, по этой причине большинство исследователей Шекспира обошли сонет 131, не уделив должного внимания.

Но хочу отметить, что это всего лишь риторический приём, широко использовавшийся поэтами и писателями со времен эпохи Возрождения.

«Yet, in good faith, some say that thee behold,

Thy face hath not the power to make love groan» (131, 5-6).

«Хотя, по доброй воле, некие сказали, что тобой любовались,

Твоим лицом }— нет мочи сделать вздох обожанья» (131, 5-6).

При развороте строк 5-6 в одно предложение читатель может рассмотреть риторическую фигуру во всей красе: «Хотя, по доброй воле, некие сказали, что тобой любовались, твоим лицом }— нет мочи сделать вздох обожанья». Выражение «in good faith, some say», «по доброй воле, некие сказали», что в елизаветинскую эпоху означало, сказать о ком-то что-либо, без лицемерия и чувства зависти, то есть откровенно без какой-либо заинтересованности. Этот оборот речи подчеркнул нравы елизаветинской эпохи и чувство «беспристрастности» поэта при написании строк.

}— Но можно ли, риторику барда воспринимать на полном серьёзе?}

}— Конечно, нет ни в коем случае!}