Сонеты

Амур меня до тихого причалаДовел лишь в вечереющие годыПокоя, целомудрия — свободыОт страсти, что меня обуревала.Не потому ль душа любимой сталаТерпимее к душе иной породы?Но Смерть пришла и загубила всходы.Все, что растил, — в единый миг пропало.А между тем уж время приближалось,Когда она могла б внимать сердечноМоим словам о нежности, что длится.В ее святых речах сквозила б жалость…Но стали бы тогда у нас, конечно,Совсем иными волосы и лица…

CCCXVIII

Когда судьба растенье сотрясла,Как буря или как удар металла,И обнажились корни догола,И голая листва на землю пала,Другое Каллиопа избралаС Эвтерпой — то, что мне потом предстало,Опутав сердце; так вокруг стволаЗмеится плющ. Все началось сначала.Красавец лавр, где, полные огня,Мои гнездились прежде воздыханья,Не шевельнув ни веточки в ответ,Оставил корни в сердце у меня,И есть кому сквозь горькие рыданьяВзывать, но отклика все нет и нет.

CCCXIX

Промчались дни мои быстрее лани,И если счастье улыбалось им,Оно мгновенно превращалось в дым.О сладостная боль воспоминаний!О мир превратный! Знать бы мне заране,Что слеп, кто верит чаяньям слепым!Она лежит под сводом гробовым,И между ней и прахом стерлись грани.Но высшая краса вознесенаНа небеса, и этой неземноюКрасой, как прежде, жизнь моя полна,И трепетная дума сединоюМое чело венчает: где она?Какой предстанет завтра предо мною?

CCCXX

Как встарь, зефир над нежными холмами;Да, вот они, где дивный свет явилсяОчам моим, что небу полюбился,Смяв пыл и радость горем и слезами.Тщета надежд с безумными мечтами!Меж сирых трав источник помутился,И пусто гнездышко. Я с ним сроднился,Здесь жив, здесь лечь и бренными костямиДа изойдут и сладкие рыданья,Не жгут и очи сердца прах остылый,И отдых обретут мои страданья.Владыка мой был щедр нещадной силой:Лицом к лицу с огнем — я знал пыланья!Оплакиваю ныне пепел милый.

CCCXXI

Тут не гнездо ли Феникса живого?Здесь перья злато-рдяные слагалаИ под крылом мне сердце согревалаТа, что поныне внемлет вздох и слово.Здесь и страданья сладкого основа:Где то лицо, что, все светясь, вставало,Жизнь, радость, пыл и мощь в меня вливало?Была — одна, едина — в небе снова.Покинут, одиноко изнываюИ все сюда влачусь, исполнен боли,Твои святыни чту и воспеваю;Холмы все вижу в полуночном долеИ твой последний взлет к иному краюЗдесь, где твой взор дарил рассвет юдоли.

CCCXXII