Соня рапортует

Вернувшись в Советский Союз, Рихард, видимо, подробно обо всем информировал Центр; во всяком случае, Пауль и Гриша переговорили со мной о моем будущем. Они задали мне вопрос, готова ли я на полгода или более длительный срок поехать в Москву на учебу. Правда, сказали они, нет гарантии, что я вернусь в Шанхай. Одно из условий — на этот период я должна куда-либо устроить моего маленького сына. Он не может ехать со мной в Советский Союз, поскольку нежелательно, чтобы он знал русский язык.

Это предложение было абсолютно неожиданным и означало коренной поворот в моей жизни.

Я согласилась.

Мысль о том, чтобы оставить работу и зажить «нормальной» жизнью, никогда не приходила мне в голову. К тому же учеба могла бы мне помочь еще лучше делать то, чем я уже занималась. На мое немедленное решение повлияли военные действия Японии, свидетельницей которых я повседневно была, а также высказывания товарищей о том, что «Гитлер — это война», понимание того, против кого в один прекрасный день обратятся оба агрессора.

Возможно, сегодня это кажется мало реальным или пропагандистски приукрашенным, что я приняла такие решения в своей личной жизни исходя из международного положения. Я отвечу на это следующим вопросом: почему спустя три года тысячи товарищей поехали в Испанию, чтобы бороться там против фашизма и войны? И сколько юношей ГДР в наше время с таким же воодушевлением поехало бы во Вьетнам? В какой бы стране я ни была, я занималась бы одним: испанскими, вьетнамскими или чилийскими проблемами. Я знала, что буду очень страдать вдали от Миши, и не знала, где он будет жить без меня. Мои родители не могли взять его к себе. Наш дом на Шлахтензее уже много раз подвергался обыску. Мать готовилась эмигрировать вместе с детьми. Отец уже тайно покинул Германию с помощью родителей Рольфа, которые имели маленький домик на чехословацкой стороне Ризенгебирге, неподалеку от германской границы. Они в любом случае были готовы взять к себе Мишу. Причины моей просьбы они не знали. Достаточно было сказать, что Мише очень полезно сменить климат и что Рольф тоже выражает такое пожелание. Для иностранцев считалось обычный посылать в период отпусков своих жен и детей на длительный срок на родину.

Прощание с шанхайскими товарищами было для меня очень тяжким. Они оставались в опасности. Большой дорожный чемодан, заполненный почтой, много лет стоял наготове в боксе нашей спальни. Пауль или Гриша организовали дело так, что меня должен был доставить во Владивосток один норвежский грузовоз, который обычно пассажиров не перевозит. Грузовоз находится, видимо, во владении Восточно-китайской железной дороги, являющейся совместной собственностью Советского Союза и Китая. Гриша доставил меня в порт, где околачивался известный нам шпик по имени Бернхард.

Мы решили, что чемодан с почтой Гриша доставит позднее на джонке. Корабль стоял в некотором удалении от причала. С Мишей и багажом я перебралась на грузовоз и долго ждала на палубе в темноте, пока наконец не услышала тихий оклик Гриши. Мы затащили чемодан на корабельной лестнице наверх и простились друг с другом. Я последний раз взглянула на Гришу, затем до меня донесся всплеск весел джонки.

На пароходе меня приняли не очень дружелюбно. Первый офицер был вынужден уступить мне свою каюту. Когда Миша заснул и я включила свет, на его лице сидело множество комаров. Кто-то открыл иллюминатор. Команда меня сторонилась. Я жила изолированно, и даже еду, мне подавали отдельно. Мише это не мешало. Чудеснее было целиком посвятить Мише несколько дней, и мальчик радовался тому, что у меня так много свободного времени. Каждый день я рассказывала ему выдуманные истории. Он упивался ими. Мише было два года четыре месяца. Он любил свою книжку с картинками и стихами и знал наизусть много стихотворений. Порой мы вместе рассматривали канарейку, жившую в клетке на палубе. Погода была прекрасная, и чудесно пахло лесом, которым был нагружен грузовоз.

Новая ситуация вызывает порой подъем духа, ведь человек питает страсть к приключениям. Меня ждало нечто новое. Как-то сложится теперь моя судьба? Меня удручала лишь предстоящая разлука с ребенком. Полгода я буду в отъезде и не смогу наблюдать за его развитием, именно в том возрасте, когда каждый день приносит что-то новое. Когда я думала о разлуке, у меня внутри все сжималось. Правда, Миша будет у любящей бабушки, да и климат в горах для него идеальный.

Гриша сказал мне, что во Владивостоке меня встретят. Корабль причалил. Порт с его четко очерченной бухтой выглядел как на картинке.