Сонное село

Многие утверждают, что это не русские лаборатории. Что главы государств великих держав (причем реальные главы, а не те, которых мы привыкли видеть по телевизору) договорились о проведении таких разработок. И когда дело дошло до выбора локации, то глухая российская деревушка оказалась очень подходящим вариантом. Особенно, учитывая, что таких по стране пруд пруди, и выбирай любую, в отличии, например от перенаселённого Китая. Так же в учет взяли инертность русского населения. В чем, кстати, и не прогадали. Например, происходи дело в США, уже бы подняли шумиху, отдельные инициативные группы затеяли бы расследование, начались бы запугивания со стороны правительства и пошло-поехало, примерно все то, что мы уже наблюдали на протяжении многих лет в «Секретных материалах». А наши вот форум создали – сидят, обсуждают…

Жутко.

То ли «язычников» читаешь, будто русскую народную сказку.

Получалось у них так, что село Мякишево, (которое в действительности никакое не «Мякешево», а Мокошево, названное по имени рогатой богини Мокоши, культ которой был наиболее распространен в этих землях) явилось последним оплотом исконной русской веры, веры праотцов наших. Из знаний книг они не складывали, а из уст в уста передавали, в сказки обращали. Так и удалось сохранить язычество, утаить, пронести через века, не исказить.

Верили мокошевцы, что каждый год, в начале весны, пробужденный ото сна Перун проносится по небу на колеснице огненной, разя громовыми стрелами толпы демонов, и рассыпает плодотворное семя дождя, прогоняя коварную Морану.

Хорошими земледельцами были мокошевцы, трудолюбивыми. Рожь сеяли, пшеницу, на мельницах ее мололи. Благоволила им Мать Сыра-Земля.

И только на пустыре за селом, даже трава не росла, были там камни разбросаны с человеческий рост. То место капищем у мокошевцев стало, где жрицы богам жертвы приносили, да в будущее вглядывались.

Но вот принесли в село Христа. Мокошевцы идолов попрятали под порогами изб, да за иконами в красных углах, стали вплетать ветвистую свастику в замысловатый узор самотканых ковров и одежд.

В Советское время привезли красный флаг и водрузили на новехонькое здание Дома культуры. Сельчане безропотно жгли иконы, вешали в избах портреты вождя бородатого, и по-прежнему зазывали весну пением веснянок в честь ясноокой Лады.

Когда велено было вбивать в стену новый гвоздь под портрет очередной вождя, теперь уже статного, усатого, жизнь в селе круто изменилась. Проложили от города Шамать железную дорогу. Приезжих стало много – строители, инженеры и прочий ученый люд. Приехали они в село элеватор строить на месте капища священного.

Строительство окончили к сроку. По всему краю прошла волна радости и гордости. Стали муку делать, в город возить на хлебозавод.

Некоторые сторонники языческой теории, утверждают, что именно за это сельчане и поплатились «сном». Что на святом месте элеватор построили.

Другие парируют, что расплата отсрочилась больно, на дворе все таки 2010.

Среди прочих есть и такая версия, которая эту историю дотягивает до наших дней.

После войны в селе школу построили, детям красные галстуки повязали, теорию научного коммунизма разжевали, рассказали, что ни мокошевцы они никакие, а будущие граждане огромной страны. И на танцы в клуб пригласили.

И казалось уже, что помнит богов истинных лишь тот седовласый полуслепой старик, что стругает чура из толстого полена…

Но вот наступила тишина. Это перестали громыхать вагоны по железной дороге. Элеватор встал. Кончился Советский Союз. Начальство, инженеры разъехались по городам и про село, будто вовсе забыли.

Оставшись наконец-то одни – без Христа и без вождя, а еще без работы и денег, мокошевцы стали веру родную возрождать. Открыто культу служить, праздники справлять. Отпустили мужчины бороды, а девы косы, стали величать друг друга именами исконно русскими (никаких тебе Вань и Вась). Старую церковь, с которой в советское время скинули крест и предали забвению, сельчане сделали кумирней.

А в 7516 году (в 2008 по нашему) одна сельчанка, сызмальства в Мокошево не бывавшая, так как мать ее увезла в город, когда той и пяти не было, решила деда навестить. Хотя ни его, ни мест родных не помнила, да как-то интерес ее одолел, может какой кусок земли есть, что ей принадлежит, вдруг продать получится?

Приехала она, да ни одна – с избранником. Дед с распростертыми объятьями принял и внучку, и гостя. Не было у него на свете больше ни одной родной души, кроме внучки этой. Откушали, поговорили о том о сем. Девушка по комнатам прошлась, двор посмотрела, скотину сосчитала, говорит: «Хорошо у тебя, дед».

А вечером пошли новоприбывшие по селу гулять. Решили в старую церквушку заглянуть. Стояла та нелюдимая, будто заброшенная, без креста на макушке.

В лучах заходящего солнца, вытесанные из огромных бревен истуканы, до смерти перепугали гостей. Пошептавшись перед сном, решили они на утро же убраться из села.

Так бы и сделали. Да только не спалось гостю. Крестик будто грудь под рубашкой жег. Пошел он к церкви да под «Отче наш» бросил в нее спичку.