Сонное село

Когда Вася остановился, чтобы отойди к деревцу, я перебралась на заднее сидение. Убрала рюкзаки под ноги, потеснила Страшилу. Легла лицом вниз, прижав колени к груди. Любила спать так в детстве. Натянула поверх шапки капюшон толстовки, подняла воротник тулупа. Бабуля постоянно твердила, что голову беречь надо, беречь голову, голову беречь…

К обеду вроде даже потеплело.

Часть III

Глава 1

Часам к четырем, примерно к четырем, потому что времени я не наблюдала, (давно разряженный и забытый мною телефон покоился где-то на дне рюкзака) мы въехали в город.

Здесь, казалось, нам были рады, уж очень мы подняли всем настроение. Люди в соседних машинах показывали на нас друг другу пальцами, улыбались, сигналили. Некоторые даже опускали стекла, отпускали комплементы. Вася умело отшучивался, мы со Страшилой на пару каменели на заднем сидении.

Вася, нисколько ни смущенный ажиотажем вокруг нашего железного друга, вез нас в центр города. В сосредоточение «красивой жизни», о которой так красочно рассказывал Лева. Это действительно было странное зрелище. Бары, кофе, караоке, бильярд, ларьки с донерами, супермаркет, магазин «все по 50» – и это только вокруг площади, у которой мы припарковались. Оазис в пустыне. Остров в океане. Город – среди безлюдных полей, заброшенных деревень, красивого русского «ничего» на протяжении многочасового пути.

– Перекусим? – спросила я, когда Вася, наконец, заглушил мотор.

– Заправимся, – ответил он, не поворачиваясь, – денег дай, – кинул Страшиле.

Страшила полез в карман. Я накрыла его руку своей, остановила.

– Сколько еще ехать?

– К вечеру будем на месте.

Я постаралась быть громкой, настойчивой.

– Нам нужно поесть, согреться и отдохнуть. Зачем ехать туда на ночь глядя? Что мы там будем делать в темноте? Как ты себе вообще это представляешь?

Вася ничего не ответил. Но я видела, что убедила его, и поэтому аккуратно убрала сою руку. Страшила продолжил обыскивать карманы.

В завершение он сложил свои руки с длинными худыми пальцами на колени и уставился в пол. Вася будто без слов понял затишье на заднем сиденье и тоже замер.

Оставалось надеяться, что Павел Олегович или Настя прежде, чем кинуть Страшилены окровавленные обноски в печь, проверят карманы.

Вася, наконец, повернулся к нам. Не видела я прежде таких впалых щек, таких острых скул, таких жестких глаз.

– Сколько у тебя есть? – спросил меня сквозь стиснутые зубы.

Кровь прихлынула к лицу, впервые за долгое время оно не мерзло, сердце отдавало в ушах.

– Только на обратную дорогу.

Не было в этот момент никого опаснее, сильнее и страшнее Васи. Он смотрел долго. Казалось, будто только от него зависит, будет ли эта обратная дорога.

– Пойдемте, – сказал он, и первый вылез из машины.

Вася ждал нас на тротуаре. Курил.

Я долго пыталась справиться с замком. Руки тряслись, не слушались, голова им не в помощь. Никто мне так и не помог, да может, замок и вовсе был неисправен, рассудила я, и перелезла через дверцу. Спрыгнула на землю, поправила на себе одежду и, стараясь не глядеть по сторонам, не видеть прохожих, подошла к Васе.

Страшила, не прилагая усилий, открыл не поддавшуюся мне дверь, и присоединился к нам.

Я пыталась поспеть за Васей, приходилось идти очень быстро. Страшила плелся сзади.

– Мы куда?

– А ты плохо слушала.

– А ты уже говорил?

– Я? Нет. Что-нибудь слышала о «Каменной розе?»

– Ты серьезно?

Вася, конечно, был серьезен.

Мы прошли площадь, пару колледжей, хотя советские таблички на зданиях обзывали их техникумами; обувной магазин; небольшой, и как принято говорить стихийный рынок. Хотя, наверное, нет нечего более постоянного, чем бабульки, торгующие геранью.

«Каменную розу» сложно было не заметить. На летней террасе, где видимо еще недавно стояли столики, которые теперь вернулись обратно в теплое помещение, голосили две огромные колонки.

«А я тебя любила, забыла все, что было» – подпел Вася влюбленной девушке.

Псих, думаю. То чернее тучи, то поет.

Вася указал мне на лавку метрах в десяти от входа в кафе.

Нам со Страшилой ждать там, поняла я, и сказала Страшиле:

– Пошли.

Вася же скрылся за дверями «Каменной розы».

Вернулся скоро. Один.

– Нету, да? Ну, конечно! А какая доля вероятности, что…

Вася протянул мне бумажный пакет и присел на лавку. Из своего такого же извлек гамбургер.

Я с восторгом, вожделением, волнением, предвкушением открыла пакет. Сама захлебываясь слюной, протянула гамбургер Страшиле. Он не взял.

Тогда я отделила верхнюю булочку от гамбургера. Тщательно вытерла ее внутреннюю часть о край котелки, чтобы соуса на булке осталось как можно меньше, и дала Страшиле. Он не отказался.

– Постится что ли.

И наконец, впилась зубами в свой бутерброд.

– Какова доля вероятности, что он вообще сюда придёт? – продолжила я мысль, начатую пол гамбургера назад.

То ли солнышко стало теплее, то ли благодарный организм, наконец, отключил режим экономии, но я начала согреваться. Стянула шапку, скинула тулуп, поправила на себе толстовку, переплела хвост на затылке.

– Эту ночь, которую мы в Маковке провели, он, предположим, ехал. Утром, наверное, был уже здесь, в городе…