Сообщение: Нефть 74-2

Я почувствовал, как игла вонзается мне в плечо. Она проткнула мою одежду. Я быстро обернулся. В тот момент, когда я двинулся, человек с люгером сузил глаза, чтобы выстрелить. Я видел, как Аня подняла руку, чтобы остановить его. Я потянулся к ней. Мои руки двигались, как расплавленный свинец. Огонь прожег мое тело, и я шлепнулся на землю. Не в силах пошевелиться, я уставился на эту красивую белокурую голову. Она улыбнулась мне, и мягкий, влажный рот прижался к моему . Ее язык танцевал у меня во рту.

«До свидания, Ник Картер». Незадолго до того, как я потерял сознание, Аня прошептала: «Я выиграла». Ее поцелуй стал более страстным. «Вы побеждены».

Глава 20

Я знал, что страшная боль у меня в голове, вырвется наружу, если я продержусь еще немного. Постоянная волна боли, исходившая от левого уха, пронзила макушку черепа, около восьмидесяти ударов в минуту. Я открыл глаза.

Я сгорбился на заднем сиденье пустого De Haviland Heron. То есть пустого самолета, если не считать двух джентльменов впереди, которые пилотировали самолет. Под нами было Карибское море. По крайней мере, я окончательно решил, что синяя дымка под нами должна быть водой. Красный туман качался взад и вперед перед моим мозгом, как плащ пьяного тореадора.

Я закрыл глаза и подождал, пока мой разум снова успокоится. Осторожно я попытался вспомнить, как стал единственным пассажиром этой безымянной авиакомпании. Результат был нулевым.

Решил спросить у парней впереди. Когда я потянулся, чтобы подняться со стула, тугие наручники врезались в мои запястья. Я посмотрел вниз и увидел, что мои голые лодыжки тоже закованы. Кроме того, я заметил, что мои голые лодыжки вытянуты вверх. Я был голый, как леди Годива...

Когда мой разум прояснился, я оглядел самолет. Он был рассчитан на двадцать пассажиров и имел узкий проход между рядами сидений. На полпути к проходу стойки крыла сходились в седловидную выпуклость, через которую приходилось перешагивать высоким шагом.

Я наклонился в сторону и посмотрел в проход на двух мужчин в кабине, которая не была отделена от пассажирского салона в Heron. Они говорили по-голландски, но звук двигателей не позволял их понять. Цифровые часы на потолке над плечами пилота тикали: 16:24:32. Итак, я был без сознания почти двадцать четыре часа. В шприце Ани было чертовски сильное успокоительное.

Я откинулся назад. Попытка наклониться в сторону вызвала волну головокружения. «Успокойся, — сказал я себе.

Тошнота делает человека более уязвимым, чем боль.

Медленно мой желудок успокоился.

— А, мистер Картер, — сказал хриплый гортанный голос. — Я вижу, ты как раз вовремя для купания. Мы сняли с вас одежду только для того, чтобы вам было легче. И сделали так, чтобы меня было труднее идентифицировать, а акулам было легче, подумал я. Я открыл глаза и увидел, что ко мне приближается светловолосый великан с поросячьей мордой. Волосы у него были тонкие и пушистые, растущие прямо из головы, как увядшая трава. Низкий узкий центральный проход казался низок его длинному, толстому туловищу, но если он вытянется, его рост должен быть между шестью футами пятью и шестью дюймами. Он снова перешел на голландский, его голубые глаза проверяли мои руки. Удовлетворенный тем, что я все еще крепко скован наручниками, он подошел ближе.

«Не притворяйся, что не понимаешь по-голландски, Картер». На самом деле я ничего не делал. Я просто подумал, что будет слишком больно отвечать. Блондин наклонился и ухмыльнулся. «Из-за твоей репутации тебя трудно убить, Картер». Его дыхание было отвратительным, и мои кишки свернулись. На совершенном голландском языке, насколько это возможно для американца, я прокомментировал происхождение его матери. Его рука оцарапала мой висок, как топор. — Не шути со мной, Картер. Прибереги шутки для себя, когда упадешь с 8000 футов».

Из кабины пилот крикнул по-английски: «Перестань болтать, Алекс. Сбрось его за борт. Это должно было случиться час назад.

«Всему свое время, дорогой друг. Всему свое время, — хрипло сказал Алекс. Мужчина развернул свое крупное тело и вернулся в кабину. Он перешагнул через боковые стойки, как будто их и не было. Он был большим и некрасивым, но при этом очень проворным. Я опустился на стул и осмотрел свои кандалы. Ни шанса сломать их. Тонкий плетеный нейлон был крепок, как сталь. Вероятно, его было достаточно легко разрезать, но тонкий клинок Хьюго в ножнах из замши был снят с моей руки вместе с моей одеждой и Береттой.

Я проверил металлические стулья на наличие острых краев, но у них была трубчатая рама. Каждый раз, когда я двигал запястьями, нейлон глубоко врезался в кожу. Через час я смогу вырваться на свободу. Я не думал, что у меня будет столько времени, прежде чем Алекс пойдет посмотреть, умею ли я летать.