Соприкосновение

Я отказалась садиться в машину и упёрлась уже не как овечка, а как баран, предпочитая пройти весь путь пешком. Подъём на гору в машине терял для меня смысл и ценность. Хотелось проходить всё, что можно пройти, ногами, а не с помощью транспорта. Дождь и лужи давно перестали служить препятствием для передвижения, терять и беречь нечего, все вещи промокли и испачкались.

Впереди мелькала Ольга. Она тоже предпочла подняться к храму самостоятельно. Азат шёл рядом со мной. Татьяна, Фаина и Гюляра уехали на подпрыгивающем на кочках грузовике, а Рена давно убежала вперёд и скрылась за крутым серпантином.

Капли дождя со звоном стучали по ветровкам, находя лазейки между плотной листвой. Серпантин вёл нас к Кришна-мандиру вьющейся вверх спиралью.

Какое-то время мы с Азатом шли в тишине, но вскоре нарушили её, заговорив о моей личной практике. Я рассказала ему о произошедших за месяцы, что мы не виделись, изменениях и своём отношении к ним. Я не успевала принимать их, терялась и не понимала, чего от меня ждёт не только окружающая среда, но и собственный организм. Когда Азат спросил о том, стало ли мне «лучше», я неловко замолчала и задумалась.

И Вы туда же, пронеслось в голове, но озвучивать мысль я не стала. Ответила ему на вопрос так же просто, как он его задал. Мне не нравилось, что я должна делать вид, что мне легко слышать этот вопрос и отвечать на него. Он всегда опускал меня ниже, чем я есть.

Я легко оправдала интерес Азата к процессу моих изменений, но почему-то почувствовала себя оскорблённой. Самым критичным для меня являлся факт необходимого взаимодействия с людьми, построения с ними отношений. Я путалась в том, что важнее: то, чего от меня ждут, или то, что я реально могу предложить.

Заговорив с Азатом об этом, я не вспомнила про сложности, возникшие в общении с Ольгой. Я пока не усвоила их и переживала из-за прошлого и будущего, не думая о настоящем.

Несколько лет назад люди поделились для меня на два далёких друг от друга полиса: на тех, с кем я знакомилась и общалась в рамках занятий йогой, и тех, кто не был с ней связан.

Поведение в общении и уверенность в себе слишком различались, как бы я не пыталась в любой ситуации и с теми, и с другими, оставаться собой. Особенно сложно мне стало придерживаться себя тогда, когда представления о собственном «я» начали меняться с безумной скоростью. Из-за них я чувствовала ещё большую внутреннюю неустойчивость и огораживалась от людей стеной такой высоты и толщины, что порой самой становилось страшно и одиноко за ней сидеть.

Я простила Азату его вопрос, ведь он относился к первому полюсу. Я прощала всех тренеров, преподавателей и врачей за их вопросы, но именно из-за этих вопросов они были для меня безличными и чужими. Вопрос Азата задел меня потому, что мне показалось, что он «свой». Так ли это было?

– Думаете, у меня много друзей? Я не нравлюсь многим, и что? – в свою очередь спросил он меня.

Не то, чтобы я стала с ним спорить после постановки вопроса подобным образом, но почувствовала, что он совсем не так меня понял. Не так, как мне нужно.

Я сдалась и молча выслушала его точку зрения. Не хватало слов для объяснений своих переживаний и некой убежденности. Его мнение не отяготило и облегчило мне жизнь. Оно существовало отдельно от меня и показывало наличие возможности существования в его ритме и реальности.

– Но вторжение в личное пространство… – я попробовала найти слова, но оборвалась на половине фразы.

– Никто никогда не касается моего личного пространства. Даже сейчас.

В ответ я шумно вздохнула. Я не знала, как побороть недопонимание, которое между нами возникло. Донести до него мысль о том, что устала менять себя, наблюдая за другими людьми, но и остановиться, убедить себя в том, что этого делать не нужно, у меня не получалось.

Неожиданно в промокших зарослях леса показался Мурлидхар. Азат замолчал, и мы разошлись.

Окружённый жилыми помещениями Кришна-мандир погряз в серости сезонной непогоды. С одной стороны, как будто обозначая границу мира, стеной клубился мутный туман, заслоняя обрыв горы. В центре двора разрослось кривое дерево, ветви которого образовывали форму овала. Под ним сидело обезьяноподобное индуистское божество Хануман.

Перед тем, как переступить порог дома, я с трудом стянула мокрые кроссовки с ещё более мокрыми носками. Как буду надевать их обратно, предпочла не думать.

Рена и Гюляра уже разговаривали во дворе с двумя смуглыми девочками примерно одиннадцати-двенадцати лет. Во время вечерней прогулки по Манали женщины купили для них подарки. Тогда я не понимала, о ком и чём идёт речь. Теперь же, наблюдала за тем, как улыбаются и смущаются девочки, радостно принимая тетрадки и карандаши.

Присев на высокий порог рядом с остальными, я спустила стопы на сырую от дождя плитку и осмотрелась. От храма тянулось одноэтажное каменное здание с жилыми комнатами без дверей. При Кришна-мандире жила целая семья.