Соприкосновение

Было странно сознавать себя на вершине горы, в гостях у индийской семьи, поддерживающей жизнь храма. Видеть их быт, обыденные и привычные действия. К нашему приходу они отнеслись с живым интересом.

Азат как-то рассказывал о том, что жил здесь много лет назад продолжительное время. В какой-то степени он привёз нас в гости, на одну из своих Родин. Он дал нам возможность обрести воспоминания, сформировать в памяти свои главы индийской истории.

Осмотреть Кришна-мандир возможно только снаружи – иностранным гостям вход внутрь запрещён. Ветхие створки калитки были надёжно скреплены проволокой. Приходящие туристы часто норовили ворваться в священный обитель.

Храм привлекал к себе туристов простотой и неприступностью. Выгравированные на стенах фигурки божков постепенно разрушало время и ливневые дожди. Через крышу дома к храму вились ветви старого дуба. Проходя под ними, я заметила мужчину, латающего протекающую крышу. Он отвлёкся от монотонной работы и посмотрел на нас, как на нечто обыденное, в то время как мы любопытными взглядами бродили по древним стенам храма.

Девочки, спрятав подарки, танцевали во дворе с планшетом в руках и подпевали знакомой песне из включенного мультфильма. Вдруг из спальной комнаты вышел их дедушка. Худой, покрытый бороздами морщин, в круглой с плоским верхом шапочке, немыслимо хрупкий в движениях, он аккуратно спустился с высокой ступеньки к нам, приподняв оранжевый подол дхоти12, поверх которого были одеты длинная белая рубашка и вязанная безрукавка.

– В прошлом году он выглядел куда лучше, – Азат удивился внешнему виду старика и спросил его, что случилось.

Старик расслышал вопрос с третьего раза. Безразличным к произошедшему событию тоном он объяснил, что получил сильный ожог при пожаре. Где именно случился пожар, не расслышала уже я. Он поспешил поднять подол выше и показал лиловое пятно ожога, охватившее тощее бедро, после чего, опустив подол обратно, засеменил к дверцам храма.

Перед тем, как войти в Кришна-мандир, старик с почтением поклонился до земли несколько раз. Затаив дыхание, мы смотрели ему вслед, но подойти ближе не решились. Вскоре старик вышел, держа в дрожащих руках медную чашечку и кисть. На лбу каждой из нас он оставил по оранжевой точке, а в правую руку насыпал просад13.

Принимая угощение, я чуть по привычке не протянула левую руку, но вовремя оправилась. В этой вере, собственно, как и в любой другой, моей левой руке были не рады. Правила правилами, а помнить о них и соблюдать нелегко, привычка берёт своё. В последующих посещениях святых мест Азат нередко одёргивал меня.

Я буду гореть в аду. Или куда там попадают особо одарённые…

В качестве угощения мы получили из морщинистых рук старика горсть изюма. Оставив на калитке пожертвование, поблагодарили его и направились к выходу со двора. Пока я обходила высокий порог, ещё по приходу приметив, что с краю он более низкий, а, значит, безопасный, с террасы донеслись оживлённые голоса. Домой вернулась мама девочек.

Женщина была одета просто, но со вкусом. Из причёски, собранной в тугой пучок, выбились пряди густых чёрных волос, льняная рубашка свободно свисала поверх юбки, из-под которой виднелись лишь стопы в плетёных сандалиях. Она затараторила на английском языке, всё время улыбаясь и бегло осматривая каждого из нас. Её возвращение оживило серую атмосферу, царящую во дворе из-за дождя и тучных облаков.

В поездке мы никогда не были предоставлены сами себе – нас встречали, к нам относились, соответствуя традициям, позволяли смотреть на свою жизнь. Мы не вносили в привычный поток жизни местных жителей изменений – меняться должны были мы.

Неосвещённая сумеречная терраса никому не мешала общаться, женщин поглотила первая реальная возможность межнациональной коммуникации с обычной индийской семьёй. Перед тем, как попрощаться, Азат потянулся руками к ногам женщины, тем самым выражая своё уважение. Смутив её окончательно, мы повторили за ним. В ответ на наши наивные попытки проявить почтительность она рассмеялась и прикрыла рукой покрасневшее от неловкости лицо.

Женщины начали обуваться, а мне предстояло ощутить всю сырость кроссовок. Расправив дьявольски мокрые носки, я поняла, что ни за что на свете не натяну их на ноги, и отправила в карман ветровки. На голые ноги обувь оказалась не так уж плоха. Выйдя на покрытую лужами дорогу, я и вовсе забыла о неудобстве.

Обратно мы спускались по тропинке, протоптанной местными жителями с противоположной стороны от просёлочной дороги. Тропа размылась под каплями частых ливневых дождей, но нас это не остановило. Мы пересекли ряд хозяйственных зданий, именно здесь когда-то стоял дом, где жил Азат. Перед нами возникла настоящая реальность, а не та, что рисовалась в воображении во время его рассказов. Жизнь выглядит иначе представлений о ней, и остаётся только внимательно смотреть на то, что она показывает.