Сопроводитель

Замок гражданского авиагенерала своим видом удивил и озадачил меня, заметно изменившись за время моего недолгого отсутствия. Не в том дело, что он стал ниже или сбавил в весе — при его-то каменной сути это больше походило бы на галлюцинацию, и я списал бы все на собственное переутомление. Просто замок уже не казался такой неприступной цитаделью, какой представлялся раньше. В чем это выражалось, навскидку было трудно определить, но перемену я ощущал почти физически. Какая-то незащищенность, заброшенность. Странно, правда?

Я не люблю разных странностей. Когда они возникают на моем пути, у меня появляется ощущение волоса в глотке — довольно неприятное ощущение, при котором постоянно тянет на кашель, а руки рвутся к груди, чтобы постучать по ней. А еще меня охватывает чувство глобальной подозрительности и жизнь сразу теряет половину своей первоначальной привлекательности.

Оставаясь на некотором отдалении от периметра — метрах этак в пятидесяти — и держа автомат в готовности номер один, я осторожно пошел к воротам. Выяснять, значит, что же меня так насторожило.

Территория замка была залита светом. Не особенно ярким, но он был. Что, по случаю ночного времени, совершенно нормальное явление. За исключением воплей каких-то свихнувшихся птах, пострадавших от хронической бессонницы, да верещания таких же больных на всю голову козявок, вокруг царила полная тишина. Что, при взгляде на часы, опять же выглядело вполне обычным.

Странным было то, что ворота замка были раскрыты нараспах. Меня насторожило, однако, не это — издалека положения створок я не увидел. Но пук света, падающий сквозь проем на дорогу — он и стал причиной недоумения.

Ну, непонятным показалось такое положение вещей — дважды я посещал генеральский замок прежде, и дважды ворота были заперты. Причем, в первый раз мне даже пришлось прорываться с боем. И трудно было предположить, что охрана резко поменяла привычки и оставила вход не только гостеприимно раскрытым, но даже без привратников.

В последнем я убедился, подкравшись ближе. Тишина и спокойствие, словно в пустыне Сахара, когда там лето и даже верблюды и бедуины вымирают, как класс.

От этого открытия в мозгах у меня что-то щелкнуло, и они благополучно съехали набекрень, предпочтя такое состояние попытке разгадать предложенную задачку. Я не стал настаивать. Прижавшись спиной к стене, быстро прошмыгнул на территорию замка и, оказавшись за створкой, присел, по прежнему нежно сжимая в руках автомат и готовый пустить его в дело при первом подозрительном движении.

Двигаться, однако, никто не собирался. Двор был пуст. Все обитатели собрались непосредственно в замке — оттуда доносились звуки. Какие, я, правда, не сумел разобрать — далековато, да и фонило что-то.

Поднявшись на ноги, я уже почти без опаски пошел по направлению к центральному входу генеральской усадьбы. Это, конечно, выглядело нагловато, но, насмотревшись на окружающее, я решил, что мне едва ли что грозит. Потому что здесь явно что-то случилось. Неспроста, ох, неспроста у генеральского обиталища был такой опущенный, никому не нужный вид.

Как в лучших домах Лондона, я распахнул входную дверь ногой. Другое дело, что она не распахнулась. Вернее, распахнулась, но не вполне. Сантиметров на двадцать. Открываться дальше упорно не желала — что-то мешало этому. Я озабоченно хмыкнул, потому что сие становилось уже интересным, перехватил автомат поудобнее левой рукой — хотя, по сути, особого удобства это почти не добавило, — и навалился на дверь плечом.

Та подалась. Грузно и с неохотой, но все-таки. Попыхтев немного с видом рекордсмена из Книги Гиннеса, решившего отпихнуть в сторону бронепоезд, я добился своего — дверь приоткрылась еще настолько же, так что вполне можно было пробраться внутрь.

Но еще раньше я увидел, что оказался прав в своих предположениях: здесь что-то случилось. Видимо, кровавое и достаточно жестокое. От дома, который с таким тщанием охранялся, подобной хохмы ожидать было трудно. Но хохма состоялась.

Из-за двери, слегка примятая ею, торчала черная брючина, увенчанная черным же туфлем. То, что обладатель этого добра во время моего натиска не пожелал подвинуться, позволяло предположить, что он не испытывал в этом потребности. А значит, был либо в глубоком ауте, либо, что еще забавнее, совсем мертвый. Ни первый, ни второй варианты мне положительных эмоций не добавили, но делать было нечего. Назвался груздем — не говори, что не дюж.

Пробравшись внутрь, я застыл, любуясь открывшейся картиной. Прямо конец света кисти Гюстава Доре. Кровь, трупы и прочая пакость. Правда, в небольшом количестве, но и этого вполне хватало. Ведь не война на календаре. И даже не маневры. И генерал-то гражданский, не настоящий. А стреляли и убивали по-взрослому. Непорядок.