Соратники

Вздрогнула Василиса, неохотно и небыстро покинула мягкую пелену сна. «Надо же, детство приснилось, ещё там, в лесу, у капища… Сколько лет уж прошло…» Огляделась вокруг – и вспомнила тут же, где она нынче и что происходит. Тесная клетка метра два на два, у них в той квартире, где они в Яви поселились, ванная и то куда больше была. Спасибо, что хоть в полный рост встать можно… Стены из решётки частой – палец еле-еле сквозь прутья просунешь, но птицей уж точно не пролететь. А за решёткой – ухмыляющаяся морда пёсьеглавца, принёсшего ей еду. Первое время Василиса демонстративно отказывалась от еды, но потом всё же сдалась. Так ведь скоро никаких сил не останется – ни телесных, ни душевных, ни магических. А силы были нужны. Всё ещё на что-то надеялась Василиса, хотя и готова уже была впасть в отчаяние. Выдав себя за Ягу и никому о том не сказавшись, она, считай, сама вырыла себе могилу. Муж, мужчина всей её жизни, не знает, где она, а то, конечно, нашёл бы способ её вызволить… Но она скрыла от него, куда отправляется, – вот и поплатилась за это. Теперь сидит уж который день в тесной клетке под неусыпной охраной пёсьеглавцев и волнуется день и ночь – за Перуна, за дочку, за то, что творится в Яви…

Делать в плену было совершенно нечего, и это удручало чуть ли не больше всего. Если б ей не приносили еду, Василиса решила бы, что о ней просто забыли. Никто к ней не приходил, ничего от неё не хотел. От скуки она спала целыми днями, вот, видела сны… И сейчас, разбуженная внезапно, уж хотела снова уснуть, несмотря на белый день, но увидала вдруг, что поодаль, метрах в трёхстах от её клетки, наскоро делают другую такую же. Несколько Монстров с головами обезьян наспех сколачивали из крепких молодых стволов частые решётки, сооружали из них стены и потолок будущей тюрьмы. Встревожило увиденное Василису не на шутку. Для кого же предназначалась та клетка? Хорошо, если для кого-то из пёсьеглавцев, попавшего у Левса в немилость… Но что, если нет?

Забыв о своём намерении снова уснуть, с тревогой наблюдала Василиса за суетой Монстров снаружи. Она, конечно, спросила у своих тюремщиков, для кого предназначена клетка, но те не ответили ничего, только заржали. Знать не знала Василиса, сколько времени так провела в тревожном ожидании, всё поглядывая, не ведут ли пёсьеглавцы нового пленника. Было такое ощущение, что ждала чуть не несколько дней – хотя на самом деле, судя по движению солнца, прошло едва ли несколько часов.

Но вот, наконец, в небе появилась тёмная точка – летающий остров. Заслонясь ладонью, глядела Василиса, как он всё увеличивается в размерах и, наконец, опускается на траву. Приземлился остров далеко, и сразу рассмотреть, кого на нём доставили, не удалось. Она долго видела лишь мельтешение тел со звериными головами. Монстры кого-то тащили, этот кто-то был явно меньше них чуть ли не вдвое, но он отчаянно отбивался и сопротивлялся. Вдруг послышался вскрик, и Василиса тотчас схватилась за сердце. Голос был девичий и очень, очень, знакомый. Тут пёсьеглавцы подтащили свою добычу поближе к новой клетке, и никаких сомнений уже не осталось.

– Мама! – отчаянно выкрикнула Алёнушка.

– Доченька! – Василиса до боли в пальцах вцепилась в прутья решётки. – Ты цела?

– Да, мама, я в поря… – голос оборвался.

Алёнушку втолкнули в дальнюю клетку и заперли за ней решётчатую дверь. Но перед этим один из Монстров что-то сердито прорычал ей, после чего девушка сразу испуганно затихла и только украдкой бросала на мать тревожные взгляды.

– Алёнушка, что случилось? Что он тебе сказал? Что сделал? – вне себя от гнева закричала Василиса.

– Молчать! – отрывисто прорычал один из её тюремщиков. – Не сметь говорить!

А следом к её клетке подошёл Монстр, которого она ещё здесь не видела, – с леопардовой головой и массивной золотой цепью на шее поверх традиционного для них ожерелья из жуткого вида трофеев. Говорил он явно лучше остальных и вкрадчиво, истинно по-кошачьи, даже как-то мягко произнёс:

– Я приказал, чтобы за каждое твоё слово она получала по удару плетью. Ты поняла?

Похолодев от ужаса, Василиса только молча кивнула дрожащей головой. Видимо, то же самое сказали и Алёнушке, поскольку и она больше не произнесла ни слова. Теперь мать и дочь только и могли что смотреть друг на друга, прижавшись как можно теснее к прутьям решёток.

Вскоре большинство Монстров ушли, оставив лишь по нескольку охранников у каждой клетки. Василиса и Алёна попытались было общаться жестами, но из этого тоже ничего не вышло – слишком далеко, да и тюремщики быстро заметили и пригрозили обеим плетьми.