Соратники

Противное жужжание комара, раздавшееся совсем рядом, грубо вторглось в реальность и разом уничтожило всю романтику момента. Алёна инстинктивно взмахнула рукой в попытке отогнать надоедливое насекомое и случайно зацепила Ванино ухо. Влюблённые оторвались друг от друга, встретились взглядом и рассмеялись. Ваня чувствовал, что должен сейчас что-то сказать, никак не мог найти подходящих слов и уже начал злиться на себя. Но Алёнушка, прильнув к нему, положила ему руки на плечи и посмотрела снизу вверх так доверчиво и нежно, что никакие слова стали уже не нужны.

Когда, уже за полночь, они всё же нашли в себе силы расстаться у входа в её жилой корпус и Алёна поднялась в свою комнату, Ваня даже и не думал идти к себе. Он стоял под окном Алёнушки, наблюдал за тем, как сначала зажёгся, а потом погас свет её ночника, и понял, что сегодня он просто не в состоянии будет уснуть. Он с головой погрузился в счастье, как в тёплую ванну, и теперь ощущал невероятное блаженство всеми органами чувств, которых у него, похоже, оказалось намного больше, чем пять или сколько их там признаёт наука биология…

Ночь была по-летнему светлой, лунной, и загадочная яркая звезда точно заговорщицки подмигивала с небес. Ноги сами повели прочь от кампуса, в парк, и очнулся Ваня только тогда, когда понял, что вышел к дубовой поляне. Он не был здесь с вечера их первого свидания с Алёнушкой. А ведь они могли бы поцеловаться уже тогда, если б ему в самый неподходящий момент не померещилась какая-то чертовщина у старого дуба. Вспомнив о том видении, Ваня инстинктивно поёжился, машинально посмотрел в сторону дуба и замер от удивления. Потому что именно в это самое мгновение из дупла дуба вышел человек. Ваня, хоть и был далеко, но неплохо видел его в свете полной луны. Человек был высок, очень худощав, абсолютно лыс и одет в старинный плащ, широкий и блестящий, скрывавший всю его фигуру, кроме высоких сапог, отделанных золотистым металлом. Что-то вроде короны из такого же металла венчало его гладкую голову. Покинув дупло, человек на мгновение остановился, оглянулся по сторонам, словно пытаясь понять, куда он попал, затем вскинул обе руки вверх… и вдруг исчез.

– Ни фига себе! – пробормотал Ваня. – Это что такое было?

Он знал, что при желании в дупло можно влезть, если очень постараться, – но именно влезть, с трудом втиснуться, поджавшись. Однако этот человек вышел оттуда легко и свободно, расправив плечи, выпрямившись в свой явно немалый рост и двигаясь так, будто покидал не тесное дупло, а просторное помещение через широкую арку. Но это ладно, тут вопрос в другом – откуда вообще взялся здесь этот странно одетый мужик, что он делал среди ночи на поляне и куда так внезапно девался?

Размышляя над этим, Ваня продолжал стоять на том же месте, всё так же таращась на дуб, в дупле которого тем временем снова началось какое-то движение. И то, что появилось оттуда на этот раз, заставило Ваню вздрогнуть и непроизвольно разинуть рот. Потому что это был дракон. Высотой примерно в человеческий рост и точь-в-точь такой, как в видеоиграх или на иллюстрациях к фэнтези-мирам: трёхголовый, с большими перепончатыми крыльями и массивным чешуйчатым хвостом.

Выйдя из дупла, дракон, как и появившийся ранее худой человек, остановился будто бы в некоторой задумчивости. Три головы чудища повращались, оглядываясь во все стороны и открывая рты, словно разговаривали между собой. Затем дракон взмахнул крыльями, поднялся над землёй, одновременно увеличиваясь прямо на глазах, и взмыл ввысь. Задрав голову, Ваня ещё некоторое время следил за его полётом по ночному небу, пока дракон не пропал из виду.

– Ну и дела! – только и смог прошептать Ваня.

Найти хоть какое-то разумное объяснение тому, что он сейчас наблюдал, было нелегко. Списать на «померещилось», как в прошлый раз, никак не выходило. Ну не глюки же у него?! Он ведь не употребляет никакой наркотической гадости, как Гордо с его компашкой. И то, что Ваня только что пережил некоторое потрясение, впервые поцеловавшись с любимой девушкой, было, конечно, неплохой эмоциональной встряской, но вряд ли могло стать поводом для галлюцинаций. Что же он, получается, чокнулся, видит то, чего нет? Или всё-таки тут происходит что-то вполне реальное, просто бутафорское, кино снимается или что-то в этом духе? Но вокруг ни камер, ни какой-то другой техники, ни людей. Только ночной парк, и в нём ни одной живой души.

Когда Ваня всё-таки вернулся к себе в комнату, сосед Тёма, несмотря на позднее время, ещё не спал. Впрочем, такое было для него в порядке вещей – любимая игра заполняла все двадцать четыре часа Тёминых суток. Однако в этот раз сосед даже на миг оторвался от экрана при появлении Вани, поглядел на него и, что было совсем уж нетипично, спросил, слегка сдвинув наушники:

– Эй, Ван Хельсинг! Ты ок? А то у тебя рожа такая…

– Слушай, Тём, – начал, присаживаясь на свою кровать, Ваня, который всё ещё толком не мог прийти в себя, – вот скажи мне одну вещь… Представь, что ты гуляешь вечером, ну, в темноте, по нашему парку, и вдруг видишь странных существ…