Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

Разумеется, собственные кадры требовали определенного, возможно даже значительного, пополнения. Разумеется, ожидалось, что будет получена помощь от Советского Союза, и прежде всего в специалистах тех родов войск, которых не имела Польша, в частности танковых войск, авиации, частично артиллерии, а также квалифицированных штабистов.

Сегодня мы видим, что тогда наши собственные материальные и человеческие возможности значительно переоценивались. Мне думается, что такого количества молодых, способных носить оружие людей в освобожденной Польше попросту уже не осталось. Они погибли или были вывезены. Думается, что не было и того количества офицеров, которое потребовалось бы для польского фронта, а в исходный момент эти потребности оценивались в 30 тысяч. В 1-й армии было 9 тысяч офицеров. В школах подхорунжих обучалось тогда около 1000. Можно ли было рассчитывать на то, что на люблинском клочке Польши найдутся 20 тысяч офицеров, хотя бы самых простейших квалификаций, резервистов для командования взводами, ротами и батареями, для вспомогательных подразделений, для административно-хозяйственной службы?

Недооценивалась и политическая действительность, которая была далеко не такой простой.

ПРИЗРАКИ ПОЯВЛЯЮТСЯ НОЧЬЮ

Начало.

В августе в Польше начали работу РКУ[25]. Вскоре из РКУ Седльце доложили:

«Поскольку отсутствуют списки населения, никто не знает числа людей, подлежащих призыву… Жители еще только возвращаются из разных мест… Войт представляет к призыву 12 человек, а является 30. В другом месте, по данным милиции, 40 процентов людей уклоняются от призыва».

Из РКУ Бельск-Подлясок 28 августа докладывали:

«До сего времени нет административных властей. Не хватает средств передвижения. Нет достаточного количества декретов и распоряжений. Многие призывники не явились по неведению. Бывают случаи сокрытия года рождения, воинского звания, уклонения солтысов и милиции от выполнения своих обязанностей. Нет списков населения»{284}.

Со всем этим еще можно было справиться. Все это еще зависело от доброй воли людей и надлежащего понимания ими обстановки. Зависело от тех, кому предстояло явиться на комиссию, и от тех, кому надлежало известить их, и от тех, кто должен был их призвать, собрать, убедить. Таких людей было мало, очень мало, чтобы охватить своей деятельностью весь район. Но все же они охватывали, добирались и добрались бы всюду…

Удар был нанесен именно здесь.

Старые рапорты, пожелтевшие в архивах газеты содержат краткие, в телеграфном стиле, описания фактов, сегодня уже непонятные. Из рапортов того времени даты, названия, фамилии переходят через заголовки тогдашних газет, срочно подготовленные служебные разработки — в выступления политиков и в решения так называемых инстанций, а оттуда в жизнь и в историю. Переходят факты-символы: фамилии людей, давно уже умерших, все еще обозначающие этапы и повороты в ходе событий в стране, в судьбах многих людей. Давно уже забыто, что все это что-то значит, что та или иная фамилия — это не просто история, кирпичик, необходимый при каждой постройке, при каждой попытке оценить эпоху и ее проблемы. Что это судьба человека…

Рассказ вдовы. — Видите ли, я должна была встретиться с вами, так как в одной из книг вы упоминаете фамилию моего мужа, вот здесь, и я подумала, что вам что-либо может быть известно более точно. И я хотела бы знать, и сын, он теперь заканчивает учебу… Правда, прошло столько лет, но ведь не может человек пропасть просто так, без следа, чтобы никто ничего не знал…