Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

Нетрудно заметить, что вопрос о польско-советских отношениях и для Советского Союза имел тогда весьма существенное значение. Но не в том смысле, как думал «Лондон», что трудности на польском участке тем больше волнуют Советский Союз, чем больше они грозят вызвать рост напряженности в отношениях с союзниками в тот момент, когда от победы отделяли еще несколько сот километров и еще несколько тысяч солдатских могил.

Польско-советские отношения, о которых представители ПКНО с такой настойчивостью говорили Миколайчику на всех встречах, уже давно приобрели характер взаимного переплетения проблем, позиций и потребностей миллионов людей с обеих сторон.

В протоколах ПКНО можно обнаружить следы тех дел, практическое решение которых разными людьми опиралось на различное понимание деталей польского вопроса, предварительно обсуждавшегося на высшем уровне.

21 июля 1944 года в представительстве Крайовой Рады Народовой на освобожденных территориях говорилось{311}, что, хотя о дне освобождения думали постоянно, теперь, когда надо брать власть, то есть распоряжаться и управлять освобождающейся страной среди двигающихся на запад советских колонн и следующих непосредственно за ними тылов, вдоль артерий коммуникаций, дающих фронту силы продолжать движение на запад, — оказывается, ничего не было подготовлено, продумано, решено. Один из делегатов подчеркнул, что переговоры с советскими властями на эту тему «имели место еще в прошлом году и затем с перерывами продолжались. Времени после начала переговоров хватило бы на соответствующую подготовку административного аппарата, способного по освобождении польских территорий немедленно приступить к выполнению самых различных функций». Далее в протоколе говорилось:

«Гражданин Моравский констатирует, что с момента первого визита в Кремль делегация Крайовой Рады Народовой заняла позицию, исходившую из необходимости ускорить создание какого-либо исполнительного органа, и что маршал Сталин сразу же согласился с этим, а проволочки ощущались скорее со стороны нижестоящего аппарата».

Такова была действительность. Наверняка далекая от «идеальных» консервативных, но также и от идеальных социалистических взглядов польских участников встречи в октябре 1944 года. Люди, которые в течение многих месяцев практически решали на польской земле в условиях советской военной действительности вопросы жизни и борьбы польского народа, уже хорошо это знали.

В развитии польско-советских отношений участвовали сотни тысяч людей, которые должны были практически осуществлять свою линию, работать, принимать решения, даже полностью отдавая себе отчет в недостаточном понимании проблематики и знании самой жизни. И потому импровизировали. Обоюдно на всех уровнях и участках жизни.

Генеральные установки советской политики предусматривали помощь народам, борющимся против общего врага, и оказание поддержки прогрессивным силам, которые, по мнению Советского Союза, наиболее полно выражали исторические потребности своих народов. Немалую роль играла также заинтересованность в том, как в будущем сложится обстановка вблизи советских границ. Но союз с прогрессивными силами Польши, оказание поддержки силам, которые создали Крайову Раду Народову и Союз польских патриотов, а впоследствии Польский комитет национального освобождения, пока что представляли с советской точки зрения лишь «открытие кредита». Крупного, долгосрочного, но пока лишь кредита. На этом заключительном этапе войны, после годов потерь и исключительных трудностей, когда приближение победы требовало предельного напряжения сил, Советское правительство наряду с общими соображениями должно было считаться с реальностями войны, с ее, возможно, всего лишь текущими, но весьма существенными потребностями. Это диктовалось заботой о собственном народе, невосполнимые потери которого уже составили 10 процентов населения. Это диктовалось заботой об увеличении военного потенциала в последних схватках и облегчении продвижения на решающем, берлинском направлении. С этой точки зрения вопрос о том, какую позицию займет уже сегодня, а не только в будущем народ, на земле которого будет предпринято важнейшее военное усилие СССР, и каковы будут условия организации, порядка и безопасности на этой земле, — был для СССР далеко не маловажным.