Сорок лет одиночества (записки военной переводчицы)

При встрече я рассказала тебе о своем предчувствии. Ты обозвал меня дурой, которая не поняла, что сегодняшний мир — мир жестоких людей. Я всегда что-то не понимала, в твоих глазах я всегда была дурой.

Когда гитлеровская Германия потерпела крах и нас окружили развалины, я была уверена, что ты попросишь меня принять вместе с тобой яд, как это сделал Геббельс со своей женой и детьми. Наш лучший друг Колин Росс (американский писатель, который жил в Германии и работал на нацистов во время войны. — М. Н.) сказал: “Я сделал неправильный шаг и я должен нести ответственность за последствия”. После этого Колин сам вырыл себе могилу в саду нашего дома в Урфельде и застрелился в гостиной.

Я похоронила его, завернув в брезент его любимой палатки, и тогда я была готова принять смерть вместе с тобой. Ты ответил мне: “Я не могу покончить с собой. Вначале я должен очистить свое имя и занять соответствующее место в истории”. Как всегда, ты был далек от реальной действительности. Если бы я приняла яд, это, может, избавило бы меня от страданий и сохранило бы жизнь моим детям. Я очень часто высказывала тебе свои чувства, но ты всегда игнорировал их, так как был не способен оценивать реальность”.

На этот раз Шираху некуда было уйти от реальности, которая предстала перед ним в последних строчках письма: “Я хочу развестись с тобой немедленно”. После получения письма Ширах ни с кем не разговаривал. Утром дежурный надзиратель, войдя в камеру к Шираху с обычной проверкой, спросил его:

— Есть жалобы?

— Я чувствую себя нормально, хотя и не все у меня нормально.

— Как это понять?

— Мои нервы сдали и у меня ужасная головная боль. Я думаю, что мое состояние вызвано полученным письмом от жены. Она хочет развестись со мной. Все, все кончено теперь.

Надзиратель с ведома директора предложил ему таблетки от головной боли.

— Спасибо, но я надеюсь, что это нужные таблетки? — настороженно спросил Ширах на безупречном английском. — Цианистый калий в этом случае наиболее подходящее средство. Мои родственники и друзья хорошо вам заплатят, если вы достанете мне капсулу.

— Не валяйте дурака. Моя обязанность сохранить вам жизнь, а не убивать вас. Таблетки помогут вам, и вы смиритесь со своим положением, — ответил надзиратель, покидая камеру.

Накануне Ширах почти не спал всю ночь. Такое состояние длилось больше недели, наконец, он попросил карандаш и лист бумаги и написал жене ответное письмо. Извиняясь за долгое молчание, он ее благодарил за все хорошее, что было в их жизни, и согласился на развод. Много позже в письмах к детям Ширах никогда не жаловался на свою судьбу. Его письма были очень разумны, полны советов и ненавязчивых нравоучений, и если кто-то начинал хандрить, он его успокаивал, уверяя, что быть свободным — это уже счастье.

В его поведении меня удивляло какое-то подобострастие в обращении с обслуживающим персоналом тюрьмы. Он всем улыбался, но улыбка казалась мне такой униженной, что уж лучше не улыбаться. Или наберет в тюремном саду полную фуражку каштанов и, согнувшись в поклоне, с той же улыбкой их предлагает.

Но вернемся к его делам семейным. У Шираха — четверо детей: старшая дочь Ангелика и три сына — Клаус, Роберт и Рихард. Опекуном детей был назначен брат бывшей жены Генрих Гофман-младший, сын личного фотографа Гитлера. На свидании с опекуном, который пришел обсудить бракоразводные дела, а также желание сестры Шираха Розалинды принять участие в воспитании детей, Ширах сказал, что хотел бы тоже участвовать в их воспитании. Но в связи с тем, что Ширах находился в тюрьме и отсутствовали необходимые документы с его стороны, суд Баварии принял решение взять детей под свою опеку. На столе Шираха неизменно стояли фотографии дочери и трех сыновей, но не было фотографии их матери — его бывшей жены.

По происхождению Ширах был англосаксом. Но в 1943 году, выступая на митинге в Вене, он грубо и оскорбительно высказался в адрес Англии. Генриетта, узнав об этом, тут же позвонила из Мюнхена. Ширах пришел в ярость, окриком оборвал ее на полуслове, требуя, чтобы она замолчала, добавив, что “и для жены Шираха тоже существует концентрационный лагерь”.