Сороковник. Книга 2

— А у вас свои демиурги, — легко отвечает собеседник. — Вот пусть они о вас и заботятся. Если они спокойно позволяют вас выдёргивать — значит, на то ваша воля.

— Ты хотел сказать — их воля? — машинально поправляю.

— Нет, дорогая. Ваша воля. Если ты сюда попала — ты этого хотела, хотя бы где-то там, в глубине своей робкой трепетной души. Просто на ваших желаниях такой слой шелухи, что вы сами их порой разглядеть не можете. Я — могу.

Гад. Психолог доморощенный. Хватаюсь за последнюю возможность четь как-то его ущипнуть.

— И всё-таки ты на чужой территории. Не боишься, что хозяева выгонят?

— Не-а, — отвечает он беспечно — С чего бы это? Я ведь свой. Если не наглеть, то можно ненадолго здесь зависнуть. Однако, дорогая, — и руки, державшие меня, снова меняются. Сейчас это изящные аристократические кисти, привыкшие, впрочем, не только дам под локоток поддерживать и подсаживать в седло, но и время от времени вынимать благородный меч из не менее благородных ножен. — Мы заговорились, Иоанна, а у меня ещё множество дел. Надеюсь, ты не в претензии, что я слегка с тобой пооткровенничал. Но я же не твой мрачный воздыхатель, я не оставлю тебя до утра недвижимой: как только я тебя покину, ты освободишься. До скорого свидания, дорогая.

Меня нежно в очередной раз обнимают за плечи.

— Да, чуть не забыл, — деловито сообщает он, — имей в виду: твоя Анна — всё- же человек.

Я чуть не подпрыгиваю на месте.

— Почему — всё же?

— Потому что другие проекции — тупые бессмысленные копии своих оригиналов. Они создаются мною добротно, но достаточно экономно — с максимальным запасом энергетики на сорок дней. Надо сказать, ты поставила меня в тупик, сиганув от меня в другой мир, где я тебя чуть… — Голос сбивается. — Неважно. Затем перенеслась в свой — вопреки всяким правилам не умерев и не пройдя финал. Но, интереса ради, я решил подыграть обстоятельствам.

— Но как же правила? Я ведь не должна существовать с ней в одном мире!

— Правила? Ни на йоту не нарушены, дорогая. В момент, когда ты своей красивейшей пятой точкой приземлилась у собственной двери, проекция стала человеком. Дорогая, это нетрудно. Я сотворил на своём веку столько живых существ, настоящих генетических шедевров, что вложить душу в готовое тело — не проблема. Если уж один мой родственник сумел вдохнуть жизнь в глиняное создание… Однако я разболтался. Становясь человеком, невольно приобретаешь кое-какие его недостатки. Так вот, ты можешь запросто быть с Анной в одном мире. Отметь эти слова, просто запомни, как любят говорит твои друзья. Нет, давай-ка уточним: ты — в своём мире — можешь находиться с ней рядом сколь угодно долго. Ещё не знаю как, но я это использую и, будь уверена, и ничего при этом не нарушу.

— Как же ты меня достал, — говорю в сердцах. — Зачем ты вообще явился? Зачем тратишь своё драгоценное время?

Тихий смешок.

— Поверь, я трачу его только в своих интересах. Ведь я замкнут на них, я эгоист до мозга костей, — о, вот ещё одно интересное выражение, применимое к персонификации… А чем тебе не нравится наша беседа? Несмотря на лёгкий эротический декор, она достаточно содержательна, ты просто поймёшь это не сразу. Было лень на этот раз подыскивать подставное лицо, вот я и явился лично, и заложил в тебя достаточно информации, учитывай. Можешь считать это бонусом.

Я чувствую, как он нежно целует меня в затылок и поднимается с дивана, чтобы уйти. И вдруг до меня с запозданием доходит последняя фраза.

— Стой! — я безуспешно пытаюсь крутануться на месте. — Ты врёшь! Это не может быть бонусом, потому что квеста не было! Сейчас только восемнадцатые сутки — а третий квест должен случиться только в третьей декаде!

— И-ива, — и снова насмешливый голос Маги заставляет меня болезненно вздрогнуть. — Ты же у меня первая Обережница. Считай, что твой личный Сороковник — демо-версия в ускоренном режиме, ведь для нового персонажа можно и сдвинуть сроки, не так ли? До встречи в Финале, дорогая!

Плед сжимает меня всё сильнее, и вдруг я с ужасом осознаю, что стиснута каменными глыбами, которые давят на меня со всех сторон. Каким-то образом я очутилась в той самой пещере, откуда недавно чудом спаслась, и снова я под завалом, но в этот раз Николаса рядом нет, и некому укрепить свод защитной сферы, а кольцо дона не справляется, камни всё тяжелее. Вот-вот — и затрещат мои рёбра…

Закричав, инстинктивно рванувшись, я вскакиваю — и едва не падаю с дивана. С отвращением, как ядовитую медузу, отбрасываю плед.

— Ива? — встревоженный Ник появляется из детской. — Ты что? Приснилось что-то?

— Мама? — вслед за ним выскакивают девочки. Золоточешуйчатый Рикки, скользнув мне на грудь, тревожно заглядывает в лицо.

Я перевожу дух. Сон. Пусть это будет сон.

— Приснилось, — и даже пытаюсь улыбнуться. — Будто снова в пещеру попала, только не выбралась.

Николас подсаживается рядом, большой, надёжный. Уж он-то никогда не станет строить козни за спиной, я знаю. Но едва он собирается положить мне руку на лоб, — я непроизвольно отшатываюсь.

Он смотрит удивлённо.