Соседи. Мир за стеной

Ржавые остовы своеобразных машин – множество открытых экипажей без колёс, отдалённо напоминавшие двуосные коляски извозчиков XIX века, заполонили улицу, навеки застыв на своих местах, в момент взрыва.

Почти всё пространство широкой улицы, представляло собой единый мир копошащихся теней. Изображая целые семьи, грехи и злоба сидели на ржавых сидениях, о чём-то невнятно бормоча друг другу, от чего по тихой улице ветер разносил постоянный, нескончаемый гомон мертвецов.

– Фонарь придётся погасить, – Цырен осторожно выглянул из-за угла арки, высматривая ближайшие цели, – свет их отпугнёт, а нам этого не надо. Выходить не будем – опасно. А вот возвращения наших подростков дождёмся под аркой. Устроим засаду так сказать.

– Тебе видней, – меланхолично согласился со своим товарищем Евгений, – ты опытен, а не я. Я людей спасать привык, а не ловить их тёмную сторону.

– Кстати, зря. Полезное умение. Рано или поздно современная наука признает существование параллельных миров, и сама будет искать пути в них. Скоро профессия «ловец теней» станет самой высокооплачиваемой и опасной на свете, – открыв стеклянную дверцу и послюнявив пальцы, Цырен погасил фонарь, погружая арку в чёрно-белую темноту.

– Как их много, – с проблесками интереса Евгений Петрович отважился посмотреть на улицу.

– Столько же, сколько людей. Тень возникает не с рождением ребёнка, но с накоплением его греховности на сложном пути жизни.

– Значит и моя тень есть в этом мире?

– Ты сам теперь наполовину тень. Отчего и чувствуешь упадок сил и тоску. Едва ты переступил порог, ты слился с ней.

– Я даже и не заметил.

– Это и невозможно заметить. Она часть тебя.

– Хочешь сказать, Шаман, что человек может стать проводником тени в наш мир?

– Ну, ведь зачем то тебя манит к себе Ата-Улан, так что ты сам ответил на свой вопрос. Может, помолчим? Спугнём подростков ведь!

Однако интерес Евгения Петровича был сильнее его. Только что, во второй раз, выглянув из-за угла, он увидел, как два экипажа немного переместились в пространстве, наложившись друг на друга и одна из теней, сидящая слева в нижнем экипаже, заверещала, задёргалась и втянулась в твердь:

– Слушай, а вот умирает человек. И куда исчезает его тень?

– Впитывается в землю, как и тени нашего мира.

– То есть сейчас в нашем мире произошла авария, и кто-то умер?

– Да. Ты совершенно прав. А теперь молчи, ради Бога.

По внутренним ощущениям Орлова, прошло где-то полчаса, когда небольшие тени, бесшумно вошли под арку. Двигались они неторопливо, плавно перетекая по темноте, не обращая малейшего внимания на притаившихся по углам мужчин. Нападение было стремительным и резким. Доктор и шаман атаковали тени, нанося множественные удары ножом.

В азарте странной драки, Евгений Петрович и не заметил, как вошёл в раж и ударил тень рукой. Ему показалось, что он тронул плотное, ледяное желе, а его кулак, немного погрузился внутрь противника. Вспышка пронзила его сознание, сопровождаясь мимолётными картинами и ощущениями из чужой жизни.

Ему девять лет и он впервые ворует деньги у мамы на пиво.

Ему одиннадцать и он избивает со своими друзьями сверстника за углом школы.

В тот же год, зимой, он глумиться над инвалидом, потешаясь над его беспомощностью.

Тринадцать – сбивает на мотороллере кота и небрежно откидывает труп в канаву. Ему досадно – он упал и поцарапал ценную вещь.

Шестнадцать лет. Первый секс на пьянке-гулянке. Его партнёрша ничего не чувствует и находиться в состоянии полной отключки. Он смеётся и фотографирует отвратительный процесс, в тот момент, когда его сменяет другой.

Шестнадцать лет. Драка. Он бьёт противника сзади. Ему хорошо и весело.

Семнадцать лет. Депрессия, близкая к суициду. Шаг до пропасти.

– Больно, – Евгений Петрович стоял на коленях, медленно приходя в себя.

Поверженные тени, разбросанные внутри дворовой арки, лежали вокруг, медленно перетекая у самой земли.

– Что, доктор. Чужие грехи излечил?

– Это так называется?

– Конечно. Я же говорил – глушим ножами. Коснуться тени неподготовленному человеку – это заведомо поставить свой разум на грань безумия.

– А сразу предупредить нельзя?

– Тебе было интересно другое. Я не хотел много говорить. Боялся спугнуть.

– И теперь, чтобы скормить тень, мне надо заново пережить всё это непотребство?

– Нет. Теперь ты можешь касаться своей новой тени безопасно, если, конечно, живой подросток за это время не совершил новых грехов. Я возьму другую. А эти, – Цырен кивнул в сторону ещё трёх поверженных теней, – пусть так и плавают здесь, пока не очухаются.

– Интересно, что сейчас чувствовали живые подростки?

– Если описать в дух словах, то им стало очень совестно за содеянное ранее. Возможно, даже поревели.

– А скормим грехи? Что будет?

– Точно поревут.