Соседи. Мир за стеной

Рукой, Оксана Богдановна провела по груди своего мужчины и, взяв за руку, увела его в коридор. Зрелище, открывшееся перед Евгением Петровичем, поразило его до глубины души. Всегда спокойный, самоуверенный Цырен, стоял на коленях, на пороге спальни и умывался горючими слезами, сотрясаясь в рыданиях. Дверь в спальню была распахнута настежь. Обстановка в комнате не могла принадлежать современности, но точно воспроизводила убранство старорусской избы – лавки вдоль стен, красный угол с иконами, белая печь, в которой трещал огонь и гремели крышками чугунные котелки.

Красивая, русская женщина сидела на кровати, застеленной белым, расшитым покрывалом и расчёсывала длинные волосы, улыбаясь Цырену. В люльке, мирно шевелил ножками и ручками ребёнок, и даже отсюда было видно, что малое дитя – плод любви представителей разных народов.

И вот именно тут Евгений Петрович всё понял. Логика всегда являлась его сильнейшей стороной.

Повернувшись к жене, он горячо обнял супругу и, делая вид, что полностью очарован происходящим, приблизил свои губы к её уху и нежно шепнул:

– Сдохни, проклятая тварь.

Клинок вонзился женщине в живот и Евгений Петрович ожидал всего, что угодно, но только не тёплой, красной крови, которая обагрила рукоять древнего ножа и обожгла кожу промороженной руки.

Лицо женщины исказилось гримасой боли:

– Что ты сделал? – на глаза Оксаны навернулись слёзы.

– Оксана, я…

– Ты никогда не мог принять реальность, – женщина медленно обмякала в объятиях мужа, опускаясь на пол и истекая кровью, – береги детей…

– Оксана я… На помощь! Кто-нибудь! Цырен! – голос доктора сорвался на крик.

– Отец! Этого не может быть, – Саша бросился к раненой матери, отталкивая Орлова, прочь, – что с тобой? Костя! Останься в зале, не выходи!

Спиной, Евгений Петрович ощутил, что коснулся стены коридора. Стены, которая была ледяной. Она промораживала саму душу земного доктора, и это обстоятельство вновь запустило глубинный механизм отлаженных, натренированных, мыслительных процессов: «Всё чересчур хорошо напоминает дешёвую драму. Если бы это всё происходило в нашем мире, я бы понял, что облажался по крупному. Но мы в Ночных Землях, а за спиной – ледяная стена. Это не моя жена и не мои сыновья и это значит, что…»

Делая вид, что по-прежнему находиться в шоковом состоянии, Орлов ползком добрался до поясной сумки неподвижно замершего Цырена и, найдя остатки керосина и кресало, максимально незаметно пролил горючую жидкость на протяжении всего своего обратного пути.

– Сашенька, я… я не хотел, – умел подыграл чужому представлению доктор, полностью отвечая чаяниям этого места, – это просто стечение обстоятельств.

– Папа! Она умирает! Помоги же!

В ответ на просьбу сына щёлкнуло кресало, запаливая разлитый керосин. Коридор запылал и тут же, с первыми языками огня, завыли, заверещали кошки, собаки и люди в квартире. Орлов схватил за плечи Цырена, оттаскивая его от дверного проёма. Только что, любовь всех его жизней в спальне и общее малое дитя, вскочили на ноги (при этом младенцу пришлось выпрыгнуть их люльки) и бросились к выходу, разлагаясь на бегу, но столкнулись с запертой дверью, которую ловко захлопнул Орлов на их пути.

Собака, ставшая облезлой, мёртвой тварью вцепилась в ногу Орлову, получив в ответ чёткий удар ножа, заставивший трухлявое тело рассыпаться в прах. Кошка прыгнула в лицо, но тут уже Цырен, пришёл в себя, и легко разорвал гнилую плоть при помощи мощных рук.

– К выходу! – закричал он, размазывая по лицу чужую гниль и собственные слёзы, – ты зажёг огонь в самом сердце темноты! Тут всё сухое. Бежим.

Оксана, точнее тварь, изображавшая женщину, скорчившись, лежала на полу. Удар заговорённого, шаманского клинка был для неё смертелен. Отвратительная, полуразложившаяся бабка в неопрятном платке, с вытянутыми ногами. Саша оказался Михаилом. Взмах клинка и горло мертвеца распалось на части, показывая наружу отвратительную, сизую плоть.

– Кто ещё был в зале? – спросил Цырен, отбиваясь от очередной собаки и пятясь назад.

– Костя….

– Следовательно, это…

Лиманович атаковал Орлова стремительным броском из дымовой завесы. Вместе они вылетели в общий тамбур, стараясь уязвить соперника клинком. Вот только у Орлова нож был белоснежен, а у Александра отливал космической тьмой.

Двухвостка – стражник верещала, желая, во что бы то ни стало пробиться в подъезд. Она не жалела собственное тело, раздирая жирные бока о металл. Отвратительное зрелище, к которому, впрочем, Евгений Петрович уже привык. К счастью, проход для насекомого был чересчур узок, поэтому оставляя куски тела на краях дверей, тварь просто наполняла подъезд отвратительным писком и клацаньем челюстей.

Лиманович был дьявольски силён и ловок. Толчок плечом и доктор вылетел за дверь, несколько раз кувыркнувшись через голову. Нож вылетел из рук и закружился по ледяному, каменному полу. Пользуясь оплошностью непрошеного гостя, Лиманович одним скачком преодолел расстояние между ними и попытался занять позицию на груди поверженного Орлова.