Сосна зимой

– Кстати, купеческий караван с нашим человеком уже выехал, первые известия, наверное, будут к весне.

– Очень хорошо, – отозвалась я, рассеянно вертя в руках кисть для письма. Войны на два фронта хотелось бы избежать, а что война будет, и не одна, сомневаться не приходилось. Этой осенью ко мне приезжал ещё один посланец от южного собрата, хотя и без помпы, с сугубо деловым визитом. Император Ши Цинъяу гневно требовал, чтобы я угомонила своих пиратов, нападающих на его прибрежные селения. Я в ответ злорадно напомнила ему, что море велико, и пираты могут быть чьи угодно, с чего это они вдруг мои? Доказать, что я вру, будет проблематично, ведь в набегах на побережье участвовали наёмники, а военный флот вступал в бой лишь при угрозе нашим кораблям. Не только царственный собрат Цинъяу, я тоже отлично научилась держать один глаз открытым, а другой закрытым, вроде как не имея прямого отношения к разбою, но пользуясь его плодами.

Словом, дискуссия при дворе состоялась только в начале зимы. Почтенные учёные собрались в тронном зале дворца Согласия Неба и Земли, использовавшегося в самых торжественных случаях. Противники и сторонники нововведения расселись по разные стороны зала, и, надо сказать, что ряды противников выглядели куда внушительнее. Но сторонники держались стойко. Аргументы и контраргументы звучали один за одним, напомнив мне карточную игру, в которой игроки по кругу выкладывают на стол карты так, чтобы они перекрывали одна другую, и, надо сказать, не все доводы противников реформы даже на мой пристрастный взгляд выглядели несостоятельной чушью. Мне и всем присутствующим напомнили, как много значит, как сказали бы в моём мире, среда, в которой растёт и воспитывается будущий государственный деятель, и что изучение текстов – ещё далеко не всё, нужен наглядный пример. Какой пример бескорыстного служения вплоть до полного самоотречения может дать крестьянин, ремесленник или торговец? Другой оратор, несколько противореча первому, но тоже здраво напомнил, что бескорыстие и щедрость, столь желательные у чиновников, чаще всего бывают следствием не столько чувства долга, сколько достатка. Человек, не привыкший к благам как к чему-то само собой разумеющемуся, будет вести себя как голодный, дорвавшийся до еды и пытающийся набить брюхо здесь и сейчас, потому что счастье в любой момент может изменить. Посмотрите на семьи О и Цуми, которых сделали чиновниками, ведающими солью и железом – насколько они обогатились, и сколько своих родичей на разные посты пристроили? Я поморщилась, но в данном случае возразить было нечего – действительно, стремление хапнуть побольше и всюду пролезь без мыла этим кланам было свойственно. Но ведь и пользу они приносят немалую!

Сторонники общих экзаменов, среди которых был и человек, найденный упомянутыми семьями О и Цуми, возражали, что воров и мздоимцев и среди благородных людей хватает – вспомнить недавние расследования в округе Лимису. И никакой прирождённый достаток, равно как и личный пример, увы, не гарантия. Зато взгляните на солдат: они идут в бой за империю, зная, что могут погибнуть, а если и останутся живы, то зачастую не получают никаких наград, кроме увечий. Но ведь идут, хотя происхождения самого простого – это ли не доказательство преданности и чувства долга! Противники тут же принялись возражать, что это, мол, совсем другое дело, что у черни в крови подчинение, и дискуссия едва не погрязла во взаимных придирках и цепляниях к словам. Я краем глаза поглядывала на Ючжитара, который настоял на том, чтобы присутствовать, а теперь уже не сдерживал зевоту. Что ж, сынок, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Юный император давно донимал меня вопросами, когда же ему можно будет присутствовать на совещаниях и аудиенциях. Я сперва отделывалась туманным «когда подрастёшь», но недавно всерьёз задумалась, а когда действительно можно будет приобщать сына к государственным делам. В конце концов я озвучила конкретный срок – с двенадцати лет. Ючжитар расстроился – у-у, как долго! Что ж, теперь если он снова начнёт ныть и просить, я напомню ему сегодняшние зевки и уверю, что обычные совещания ничуть не увлекательнее.

Вот Шэйрен поступил умнее – подумал и спросил, а можно ли ему будет послушать из соседней комнаты, служившей для отдыха императора и для последних приготовлений к церемониям. Если оставить дверь открытой, то всё отлично слышно, зато всегда можно незаметно уйти. Ючжитар же был лишён возможности ускользнуть, не поднимая переполоха, и я уже подумывала, не объявить ли перерыв, чтобы всё-таки дать ему возможность с достоинством удалиться. Учёные мужи поймут.