Сотерия

– Кажется, в законе нет никаких четких условий таких взаимоотношений. Разве что, со стороны этики. Ещё, помнится, браки между здоровым человеком и психбольным не регистрируют…

Она посмотрела в мою сторону и вздохнула.

– Что, всё настолько серьезно?

– Видишь ли, по всем показателям он абсолютно здоров…

– Что же он тогда делает в психушке?

– Вопрос, конечно, логичный, но… Кто туда попал, обратно не возвращается.

– Ты считаешь его нормальным?

– Более чем. Он даже адекватнее многих людей, которые никогда не обращались к психиатру.

– Я не медик. Всех этих тонкостей не знаю. Скажу тебе только как женщина – если сердце любит, люби и наплюй на мнение общества.

13.08.2006 – воскресенье

6.20.

Включив все лампы в палате и громко провозгласив свое появление, к нам вломилась медсестра с градусниками. Ненавидя эти варварские порядки, я пыталась спрятаться от этих жутких раздражителей под подушку. Тщетно. Пришлось сдаться и засунуть ледяной термометр в подмышку.

10.15.

Рядом с моей кроватью сидела Женя. Одна. Ване понадобилось сегодня куда-то отъехать.

Теперь же моя подруга рассказала о своих впечатлениях после встречи с моим Германом.

– Знаешь, когда я приехала в клинику, – говорила она, – я нашла твоего пациента и санитара в тренажёрной комнате. А у тебя есть вкус, подруга!

Она кокетливо улыбнулась и подмигнула мне.

– Только не староват ли он для тебя?

– Всего-то 14 лет разницы!

– Действительно! – воскликнула она.

– Вон, у Насти Макеевой мама моложе папы на 12 лет!

– Да? И что из этого вышло? Ничего хорошего! Одна сплошная Зина!

Мы засмеялись и продолжили разговор.

– Как там твой бывший? Саша, если я не ошибаюсь?

– Ох, сколько таких «Саш» было?

– Теперь новый появился? – намекая на Ваню, уточнила я.

– Не знаю. Мы пока только дружим.

– Знаю я твоё «дружим». До добра это всё не доводит.

– Забей. Ты, я смотрю, уже определилась?

– В каком смысле?

– В прямом. Не ври мне, что хоть минуту не думаешь о нём.

– Я и не собиралась врать.

– В общем… увидела я все мышцы твоего Германа… Он, наверное, очень страстный, а?

– Не проверяла, знаешь ли.

– Ммм, понятно.

– И не начинай.

– Ладно, ладно.

– Он для меня просто…

– Темный властелин, которому ты служишь всем своим телом.

– Не всем, – поправила я её и засмеялась.

14.08.2006 – понедельник

6.17.

К нам снова влетела медсестра с градусниками.

«Здоровый сон – лучшее лекарство!» – Ну-ну!

Потом мне истыкали все вены, чтобы взять кровь, после сказали не пить и не есть, так как врач назначил УЗИ брюшной полости.

«Кажется, начинается веселье» – подумала я, когда на меня вылили всю эту информацию.

8.15.

Вместо завтрака я отправилась в отделение функциональной диагностики. Мне, как своей коллеге, доверили мою историю болезни.

9.11.

Я с полотенцем, телефоном и картой в руках отсидела в очереди и наконец зашла в кабинет, легла на кушетку, обнажила живот.

Всё по старой схеме: печень, поджелудочная, желудок, селезёнка, почки, кишечник. На последнем они остановились.

– Деточка, да у тебя аппендикс воспален, – ахнула врач.

– Странно. Живот не болел никогда, – вспомнила я.

– Надо удалять…

– Весело, – с сарказмом заметила я и начала стирать гель со своего тела.

– Я напишу заключение. Скажешь своему врачу.

– Да, хорошо.

– И, чем быстрее, тем лучше.

– Я поняла.

9.34.

Я нашла своего врача, всё ему объяснила, и к обеду он перевел меня в хирургическое отделение. Операцию назначили на завтра.

15.40.

После обеда пришли результаты крови. Никаких противопоказаний к операции не было, а в общем анализе ярко выраженные признаки воспаления.

18.35.

У меня начал побаливать живот, как раз справа внизу.

«Только бы не перитонит!» – думала я.

15.08.2006 – вторник

6.27.

Когда явилась медсестра, я сообщила ей о болях. Она ушла и вернулась только через час, но уже с врачом.

7.30.

– Сильно болит? – спросил он, помяв мой живот.

– Да, – призналась я. – С учётом моей слабой восприимчивости к боли – очень сильно.

– Давайте на рентген. Срочно.

8.14.

Меня отвели в отделение лучевой диагностики, сделали снимок брюшной полости. Обещали подготовить результат через полчаса. А куда я могла деться?

8.40.

Вернувшись в палату, я приняла вынужденное положение, свернувшись в клубочек. Было невыносимо больно. Так, что даже слезы сами текли из глаз.

Я с трудом взяла телефон, позвонила маме.

9.54.

Она приехала через двадцать минут после моего звонка и поставила «на уши» всё отделение.

Пришел мой врач и сообщил, что на снимке полость выглядит, как белое пятно – признак обширного перитонита.

10.24.

Мне провели премедикацию и прочие необходимые процедуры, повезли в операционную.

Анестезиолог познакомился со мной, заболтал меня до полусмерти, пока мне привязывали руки к столу. Затем надел маску на мое лицо и попросил сосчитать от десяти до одного.

Последнее, что я помню – цифра «шесть», невыносимое желание поскорее избавиться от жуткой боли, свет операционной лампы и тихий голос медсестры.

Я знала, что будет дальше – в институте, да и в училище всё это проходили, но думать об этом не было сил. Я просто уснула.

10.39.