Сотерия

– Мне интересно, что бы было, если бы тебя тогда поймали?

– Не знаю. Не задумывался над этим.

17.23.

Мы зашли в палату. Здесь было светло и прохладно. Так дышать было легко!

– Прекрати думать об этом! – запретил он мне. – Всё будет хорошо!

– С чего ты взял?

– Доверься мне.

У меня не было выбора, да и продолжать спор казалось бессмысленным. Он так был убежден, что мы справимся, поэтому у меня даже не оставалось шанса на сомнение.

18.00.

– Тебе пора домой, – заботливо заметил он, когда Ваня позвал его на ужин. – Ты сегодня устала. Отдыхай…

Я выглянула в окно и увидела папину машину.

– Проводишь меня до ворот? – попросила я.

Он с радостью откликнулся на мое предложение.

Мы подошли к калитке. Герман стоял спиной к улице, и, когда я его обняла, увидела, как папа с упрёком покачал головой.

– Я пойду? – робко спросила я.

– Да, конечно, – замешкался он, уступая мне дорогу.

Я дотронулась до ворот, он схватил меня за руку, притянул к себе, коснувшись пальцами моего подбородка, запрокинул мою голову немного назад и поцеловал.

Я забыла про весь мир. Зачем он мне был теперь нужен?

Когда я переступила границу, отделявшую клинику от свободы, села в машину. Герман же скрылся в мрачном холле больницы.

– И что это было? – строго спросил меня папа.

– Что было? – отвлекаясь от своих мыслей, уточнила я.

– Вот это сейчас что было?!

– Ты же всё видел… – устало ответила я.

– Да, и требую объяснений!

– Пап, мне уже двадцать два года. Я абсолютно взрослый человек, который так же, как и все, имеет право на счастье и любовь.

– Но не с пациентом психушки!

– Пап, он – нормальный.

– Нормальные, как ты выразилась, здесь не лежат!

18.22.

Мы заехали к Жене и забрали мои покупки. Дома нас ждала мама. Папа пообещал, что, когда мы приедем, будет серьезный разговор.

Отец пытался убедить меня в опасности моих увлечений. Я старалась доказать ему, что, общаясь с Германом больше месяца, не выявила у него и намека на агрессию хотя бы по отношению ко мне. Главным же моим аргументом, которым я оперировала вдоль и поперек, была любовь.

К концу нашей дискуссии папа хлопнул дверью и включил телевизор в спальне. Мама осталась со мной.

– Остынет, – подбодрила она меня.

– Как будто сам таким не был? – обиделась я.

– Каким?

– Молодым, влюбленным…

– Был. Ещё и не такие глупости творил.

– Вот-вот, а меня… А мне не положено?

– Он тебя любит и переживает за тебя.

– Герман тоже меня любит. Мам, я с ним счастлива.

– Я-то не против, а папа… Смирится.

20.00.

Папа вышел из спальни. Мы не разговаривали. Кто-то из нас определенно обиделся. В данном случае, оба.

Вечер прошел в ленивом спокойствии под звук включенного телевизора.

22.15.

Я легла спать. Завтра будет тяжёлый день. Как же не хотелось выходить на учебу, оставляя всего три часа в сутки на Германа!

31.08.2006 – четверг

01.17.

– Ты чего пришла? – спросил меня Герман, когда я села за стол возле его сказочного домика.

– Не знаю. Просто захотелось, – ответила я, осматривая пустые места рядом с собой.

– Соскучилась? – трепетно произнес он.

– Что? – отсутствующе переспросила я. – А, наверное…

– Ты какая-то рассеянная, – заметил он. – Что-то случилось?

– Нет. Всё в порядке.

– Чай будешь? – предложил он, взяв в руку заварник.

– Какой?

– Вишневый. Твой любимый.

– Да, буду.

Он налил в кружку ароматный напиток. Я взяла её и поднесла к губам.

– Что сегодня с тобой такое? – удивился он моему поведению.

– Так непривычно видеть здесь одного тебя…

– А ещё что? – вытаскивал он из меня правду.

– Ничего, – солгала я.

– Не ври… – протянул он.

– Я не знаю, должна ли я тебе это говорить…

Он внимательно меня слушал, отставив чашку с чаем.

– Твоя мама… недвусмысленно намекает мне на то, что хочет от меня внуков…

– Ты против? – сделал глоток он.

– Как ты себе это представляешь?

– Очень даже хорошо. Мы с тобой взрослые адекватные люди… Я считаю, что мы вполне можем стать достойными родителями.

– Герман, я же просила тебя… не продолжать эту тему…

Рядом со мной что-то упало на стол. Я обернулась и увидела большую сову. Она посмотрела на меня и, взмахнув крыльями, поднялась в воздух.

– Новый обитатель? – спросила я.

– Старый. Просто ты его раньше не видела, – последовал ответ.

Вишневый чай согревал не только тело, но и сердце. Было тихо. Мы оба молчали. Все темы для разговора были исчерпаны.

– Что-то всё-таки случилось? – наконец прервал он безмолвие.

– С папой поругались.

– Из-за чего?

– Да так…

– Говори.

– Да, говорить-то особо и нечего. Он видел, как мы с тобой прощались.

– Дал ремня и запер дома? – засмеялся Герман.

– Ты ещё про сладкое вспомни.

– Он тебе запретил сладкое? – в том же духе весело продолжал он.

– Ладно, что теперь делать? – спросила я.

– Пусть завтра вместе с тобой приедет ко мне. Я поговорю с ним, и он изменит свое мнение обо мне.

– Думаешь, он согласится?

– Думаю, да.

– Хорошо. Договорились.

7.00.

Я проснулась, выключила будильник, который не давал шанса остаться в кроватке, умылась, оделась и спустилась на первый этаж.

Папа сидел за столом и пил кофе. Мама приготовила тосты и поставила абрикосовый джем. Я налила себе чай.

– Пап, извини меня, – обратилась я к отцу.

– Забыли, – улыбнулся он.