Сотник

— Верно говоришь, Андрюха, — озабоченно покивал Макар. — Только дело ещё хуже… ТАК даже моя Верка приврать не сумеет! — он оглядел присутствующих и полез за спину. Достал подарок Медведя и принялся его бережно разворачивать. — Вот что мне мой сват подарил…

То, что чудо-меч никого не оставит равнодушным, Мишка, конечно, предвидел, но одно дело предполагать, а другое при этом присутствовать. Пожалуй, вытащи сейчас Макар из мешка Жар-птицу, и то бы эффекта сильнее не произвел. Ладно, отроки — взрослые воины при виде того, что держал в руках наставник, похоже, забыли про все на свете и замерли в немом потрясении.

"Ну ни фига ж себе, как их развезло! Страшной силы оружие, однако… Как бы мужики головой не повредились от приобщения к прекрасному. Уж не в целях ли скрытой диверсии и разложения морального духа потенциального противника товарищ Медведь нам это изделие подсунул?"

Выражения лиц наставников, когда они рассматривали клинок, напомнили Мишке пацанов из его далекого детства, когда кто-то из приятелей контрабандой вынес из дома дедов наградной ТТ — похвастаться. С дарственной надписью на пластинке. Демонстрация состоялась в парадном, где жил обладатель сокровища, так как дальше двери квартиры он с этим счастьем отходить не решался и из рук не выпускал. Несколько особо доверенных приятелей, допущенных к осмотру реликвии, среди которых оказался и Ратников, собрались кружком и восторженно смотрели на самый настоящий — всамделишный "пестик"! — отчаянно завидуя своему приятелю, имеющему доступ к подобному чуду и почти физически ощущая страстное и непреодолимое желание хотя бы дотронуться до него, а лучше — вцепится намертво и ощутить тяжесть холодного металла в руке… Лет им тогда было, дай бог, если по десять, а то и меньше — точно Ратников уже не помнил, но свое тогдашнее ощущение восторга и потрясение в глазах товарищей запомнил прекрасно.

И вот сейчас то же самое, но многократно усиленное выражение он отметил на суровых лицах наставников, ранее в подобном проявлении чувств совершенно не замеченных. Все без исключения попали под это сокрушающее очарование, даже Филимон помолодел и приосанился, когда бережно взял в руки чудесный меч и легким движением крутанул им "восьмерку" не хуже любого молодого бойца. Постоял, словно прислушиваясь к чему-то, вздохнул, с явной неохотой вернул оружие владельцу и усмехнулся.

— Гляди, Макар, кому ни попадя не показывай. За такой клинок не то что Ратное вырезать — все княжество заровнять можно. Я даже боюсь, чего с Корнеем станется, когда увидит — ведь на сосну залезет… — отставной полусотник подумал и покачал головой. — Не, не залезет — запрыгнет. А залезут вслед за ним Лука с десятниками. Потому как такой меч сам по себе уже боярства стоит. И если про то, что такие мечи за болотом делаются, в Ратном раньше времени прознают — беда… Головы, у кого они послабже, снесет запросто, когда поймут, какую добычу упустили. Это тебе не стадо коров из набега пригнать.

— То-то и оно, что не стадо, — кивнул Мишка. — И как в сказке про меч-кладенец — первому встречному не дастся, а если случайно и попадет дураку, так только погубит. Нельзя сотне за болото сейчас идти — если пойдут, то только тому же Мирону и подсобят лапу на это богатство наложить. Не зря Мастеровая Слобода у них в такой тайне содержится, и пока мы до нее доберемся, от неё одни головешки останутся, а мастеров порежут. Мы-то, когда за болото ходили, думали, что победителями вернулись, а на самом деле нас там, как деревенских дурачков на торгу под чужую дудку за репку плясать заставили, пока чужой дядя себе карманы золотом набивал. Ну так одного раза и хватит, наверное. Но для нас в нынешнем положении даже не это самое главное, тут с другого бока смотреть надо.

— Уверен, что сейчас тебе ту же репку не подсовывают, только другим концом? — прищурился Филимон.

— Да не про то я, дядька Филимон, — досадливо отмахнулся Мишка. — Нельзя сейчас ратнинских за болото пускать, и так у многих головушки закружились — столько за прошедший год нахапали. А те, которым меньше досталось, себя обделёнными чувствуют, недовольны — прежде всего сотником. И давят на него, давят! — пристукнул он кулаком по столу. — Боярства всем хочется, а тут ещё Алексей хочет земли Куньева городища под себя подгрести. Дурной пример заразителен, дескать, хочу взять — значит, моё. Вот и заоблизывались многие на земли за болотом, а что там на самом деле происходит — и знать не хотят! А там, судя по тому, что Медведь рассказал, оч-чень непростые люди схлестнулись, и кто именно из князей туда лапу протянул, мы пока не знаем, но лапа наверняка когтистая — у князей иных не бывает.