Сотник

Пожалуй, единственным человеком, кто не отдыхал, а трудился, как раб на галере, оказался новый священник отец Меркурий — одних свадеб случилось семь штук. А перед ними пришлось ещё и детей крестить, и не только новорожденных, которых за время поста набралось достаточно (в том числе и сына Листи и Корнея), но и новообращенных хватало. Во-первых, Медвежонка, привезенного накануне Макаром из крепости, во-вторых, сагитированных плотниками лесовиков из присланных Нинеей на строительство, под предводительством их старшого, в-третьих, пришедших с отцом Моисеем из-за болота христиан.

Крещёнными по всем правилам там оказались только сам Моисей, его жена (Мишка с удивлением выяснил, что предводитель заболотного "сопротивления" не фанатик-одиночка, а отец многочисленного семейства, которое разделяло с ним все опасности жизни на "нелегальном положении"), двое их старших детей да ещё один сподвижник, уже попавший к Журавлю христианином. Остальные раньше и в настоящей-то церкви не бывали.

Вместе с заболотными христианами терся и спасенный в прошлый поход Герасим, который, как успел заметить Мишка, выглядел отнюдь не так восторженно и просветленно, как в первые дни своей жизни среди единоверцев. Тому, впрочем, имелись свои причины: парень побывал в походе вместе с Алексеем, у которого он подвизался в денщиках, и, кажется, вынес из этого совершенно новый и далеко не радостный опыт. Что там произошло — Мишке разбираться было совершенно недосуг, знал только, что Герасима Рудный воевода по возвращении турнул от себя. Возможно, особой причины для этого и не имелось — достаточно и того, что Алексей ныне пребывал в состоянии, близком к озверению, и на общем радостном фоне выделялся своим мрачным видом, как монах в борделе.

Вот этому

причины были как раз вполне понятны: своей дружины он лишился, из старших наставников в крепости вылетел, и, до кучи, Анна его в упор не замечала. Понять, как это у баб получается — смотреть, как на пустое место, и при этом без ножа тем взглядом кастрировать — Мишка давно даже надежду оставил. Получалось — и все тут. Вот мать сейчас этим умением в полной мере и воспользовалась. И придраться никто бы при всем желании не смог — леди Анна умудрилась все это проделать весьма камерно, совершенно не афишируя окружающим, не нарушая общего торжества и не стирая с лица радостно-праздничного выражения, приличествующего боярыне, но Алексею от того легче не стало. И сорваться — отвести душу, психануть или уйти прочь он никак не мог, дед бы ему такой выходки на собственной свадьбе не простил.

Сам Мишка старательно не замечал несостоявшегося отчима, к общению с бывшим учеником отнюдь не стремившегося, но от язвительных мыслей на его счет не удержался.

"Что, мистер Алекс, приперло? Понимаю, хреново вам. Но ничем помочь не могу — сами виноваты… И матери тоже не позавидуешь — вляпалась она в самый настоящий служебный роман, а он при таких исходных и через тысячу лет разве что в кино хеппи эндом заканчивался. И то при условии, что она — мымра нецелованная, а он — Новосельцев. А тут — увы… Не срослось.