Сотри все метки

— Я так и думал. После той неудачи им вообще ничего не доверят. Тогда зачем? — Таккер сделал паузу, чуть сощурил глаза, посмотрел на Лоно, но ответа не ждал. — Встретиться с торговцами, чтобы принести свои извинения за то, что так скверно обошелся с ними во время нашей первой встречи? Ни мне, ни им такие извинения не нужны, а больше я и не знаю — что мы могли бы обсуждать. Если вы думаете, что я хочу отомстить им за то, что они не стали ждать, пока мои люди вскроют защитное поле их корабля, перебьют весь экипаж и захватят портал, а сами взорвали корабль, в результате чего два моих флаера получили такие повреждения, что восстанавливать их встанет дороже, нежели купить новые, то здесь вы ошибаетесь. Месть — чувство плохое. Лучше ему не поддаваться. Многие, кто не сумел с ним справиться, прожили гораздо меньше, чем могли бы прожить, если бы подходили к решению проблем спокойнее и взвешеннее. И наконец, у этих торговцев ничего не осталось. Или я ошибаюсь, и они смогли раздобыть что-то более ценное, чем портал? Иначе зачем вы прилетели сюда и так хотите, чтобы я с ними встретился?

Он еще не выговорился, сощурил глаза, внимательно посмотрев на Лоно, точно хотел проникнуть в его черепную коробку и покопаться в мыслях собеседника, как копаются на старом чердаке, перебирая там всеми забытые, никому не нужные вещи.

Глаза Лоно стали стеклянными, почти безжизненными. Взгляд Таккера отразился от них, словно от зеркала. Чуть подержав паузу, которая и так была слишком длинной, он продолжил:

— Вы ведь знаете, что, если удастся доказать хоть часть из того, что я сделал, меня ждет пожизненное заключение. Каково это — болтаться на орбите богом забытой планеты, заточенным в капсулу, размером чуть больше твоего тела, обездвиженным, не чувствуя ни рук, ни ног? Только можешь открывать и закрывать глаза. Но смотреть-то некуда. В капсуле нет обзорных окон. Сколько ни пялься, ничего, кроме темноты, не увидишь. Каково это — находиться в таком состоянии и чувствовать, как из тебя утекает жизнь? Тебе помимо питательного раствора впрыскивают в вены какую-то гадость, чтобы мышцы не атрофировались, чтобы ты не сошел с ума слишком быстро, чтобы ты подольше помучился, воспринимая реальность такой, какая она есть. Знаете, что за чувство появляется, когда видишь эти капсулы с заключенными, нанизанные на разветвленную конструкцию мачт, как виноградины на ветках, и в каждой из них находится человек или то, что когда-то было человеком? Страх. Сильный страх. Такой не испытываешь, даже если у тебя вышел из строя двигатель где-то очень далеко от населенных миров. Корабль больше этой капсулы, твое тело полностью, а не только веки и глаза, принадлежит тебе, и ты знаешь, что рано или поздно, пусть через год, или два, или три, но ты кого-то встретишь, кто-то прилетит за тобой... Все стараются обойти эти тюрьмы подальше, будто от одного их вида заболеешь неизлечимой болезнью. Я разговаривал с одним человеком, который провел в капсуле почти десять лет. Десять лет, представляете, в темноте и без движения. Он не сошел с ума в капсуле, но когда его выпустили по амнистии, посчитав, что пожизненное заключение для него было слишком суровым наказанием, и десятью годами он свою вину искупил, он говорил мне, что там, в капсуле, он думал, как бы было хорошо, если бы метеорит, крохотный метеорит размером с песчинку, пробил обшивку капсулы и прекратил его мучения. Он молился об этом все время. На свободе он выдержал меньше месяца, а потом спрыгнул с крыши полуторакилометрового небоскреба. Вы не боитесь, что и с вами может произойти то же самое? Ведь и у вас заслуг хватит на пожизненное заключение.

— Лучше не попадаться и не думать об этом. Так спокойнее. Вы собираетесь завязать и перейти к спокойной жизни?

— Не знаю. Может быть.

— После этого дела. Уходите на покой после этого дела. Вы давно не были у психолога. У вас накопилась усталость. Ее надо снять. Тогда будет легче.

— Я могу наговорить психологу такого... м-м... а он может нарушить закон о тайне исповеди и доложить обо мне правоохранителям.

Лоно нечего бояться патрульных. При осмотре они примут его за торговца деликатесами. Может, чего попросят, сославшись на маленькую зарплату. Зато, получив в подарок кусок охлажденного мяса, проверять корабль будут спустя рукава, а если чего и найдут, то сделают вид, что не заметили. Зря он боялся встречи с патрульными. Они тоже люди. И человеческое им не чуждо, даже в большей степени, чем многим остальным.

Лоно хотел избавиться и от Таккера, и от его людей сразу же, как только они убьют торговцев. Ему не нужны были свидетели. После этого только он один знал бы о корабле Чужих. Брать кого-то в долю не входило в его планы. Лоно приучил себя к тому, что обмануть может любой. Лучше не доверять людям.